Парижский апофегей козленка. Юрий Поляков
этого дурацкого звонка я долго не мог уснуть, ворочался, вставал пить воду, а потом как провалился… И мне приснилась Анка. Она сидела над Витькиным романом и запоем читала его, то хохоча, то плача, а то сладострастно оглаживая свою нежно напрягшуюся грудь, точно ей попадались какие-то жутко эротические места. Прочитанные страницы она разбрасывала вокруг, и пол в незнакомой комнате был устлан чистыми, белыми, как полевой снег, листами…
11. Как поссорились Иван Иванович с Иваном Давыдовичем
Утром, уже довольно поздно, я растолкал Витька:
– Вставай, вредитель!
– Почему вредитель?
– Потому что много спать вредно… Надо идти!
– Куда?
– За зипунами.
– За какими еще, на хрен, зипунами?
– В школе надо было учиться, а не собак гонять!
– Если б я в школе учился, разве с тобой связался бы?
– Вставай! И запомни: за зипунами Стенька Разин ходил в Персию, где и добыл себе персидскую княжну, которую потом утопил…
– Как Герасим – Муму? – оживился Витек.
– Примерно, – удивленно кивнул я: такая аналогия мне в голову никогда не приходила.
– А что на завтрак?
– Ничего.
– Как это – ничего?
– А вот так: денег нет. Поэтому пойдем за зипунами…
Витек оделся. Я еще раз с удовольствием оглядел его вызывающе народный облик, взял одну из папок и сунул ему под мышку, но, поразмыслив, отобрал: было в этом что-то противоестественное. Потом я усадил Витька за стол, дал ручку и чистый лист бумаги:
– Пиши! В секретариат правления Союза писателей. Заявление. Прошу выдать мне материальную помощь в связи с работой над новым романом. Поставь крестик.
– Что?
– Распишись!
– Обожди, «секретариат» как пишется?
– Через «е».
– Везде?
– Дай сюда! – Я отобрал у него бумажку: автор гениального романа, делающий ошибки в каждом слове, в мои планы не входил.
Я отстучал заявление на машинке и заставил Витька расписаться.
– Неужели дадут? – засомневался он.
– Если правильно попросить – обязательно дадут. Что такое социализм? Гигантская касса взаимопомощи. На этом и сгорим…
Я сунул на всякий случай в портфель три папки, и мы пошли за зипунами.
Возле правления Союза писателей, расположенного в старинном особняке с осыпающимся фронтоном и табличкой «Дом охраняется государством», было оживленно: подъезжали и отъезжали черные «волги», литераторы поодиночке и целыми группами входили и выходили, хлопая большой дубовой дверью. Я пристроил Витька на лавочке возле памятника Льву Толстому, который сидел в своем бронзовом кресле немым мемориальным укором этой муравьиной литературной жизни. Хотя муравьи всегда что-нибудь тащат в свою родную кучу, а писатели, наоборот, всегда норовят что-нибудь уволочь из правления.
– Никуда не уходи! – приказал я. – Крути «рубик». Если будут привязываться с разговорами, что отвечать – знаешь.
– Ищу культурный код эпохи?
– Молодец!
Намерения мои были просты, как