Замурованная мумия. Дмитрий Емец
тяжеленным разводным ключом, прыгал маленький усатый ремонтник в оранжевой спецовке.
– Сержант, видал этих гадов, а?! Вернулись, а?! Вчера сто метров провода срезали, не хило, а?! – восклицал он с петушиной горячностью.
– Ничего мы не срезали! Мы не воры! – возмутился Филька.
– Не воры? А это что такое, а?.. А?! Мама на день рождения подарила? – Ремонтник петухом подскочил к Хитрову и выхватил у него из кармана связку вагонных ключей.
Филька рванулся, но лапа, могучая, как стрела крана, еще крепче сдавила ему ворот.
– Не рыпайся, пацан! Пойдешь со мной! – Это было сказано таким тоном, что Хитров понял: ничего хорошего ему не светит. Попался – значит, виноват.
Теперь отведут в милицию, засадят в обезьянник и станут вызванивать родителей. Попробуй докажи, что не верблюд.
Не отпуская Фильку, гигант поднес ко рту рацию, но она даже не затрещала. Еще бы – на столько метров под землей! Несмотря на незавидность своего положения, Хитров едва не фыркнул. Сразу видно, что для милиционера эта подземная засада – первая.
Пока сержант тряс рацию, крича в нее: «Прием!» – Филька отметил, что Анька с Петькой уже выбрались из-под вагона и прячутся за выступом стены метрах в десяти, поочередно выглядывая из своего укрытия. Хитров оценил их отвагу – могли бы давно дать деру, так нет же, ждут.
– Шагом марш! И без фокусов у меня! – рявкнул сержант, энергично разворачивая его в сторону платформы.
«Надо выбираться», – подумал Филька.
Пройдя несколько шагов, он охнул, притворившись, будто ударился ногой о рельс, и, чуть присев вниз, резко направил в глаза милиционеру луч своего фонаря. Удача, что фонарь у него не догадались отобрать. Ослепленный сержант машинально закрылся рукой, и, вырвавшись, Хитров стрелой помчался по шпалам.
– Сматываемся! Скорее! – завопил он.
Впереди, опережая его шагов на пять, неслись Иванова с Мокренко. Петькин рюкзак мотался из стороны в сторону, как ядро, которым сносят дома, и представлял немалую угрозу для бежавшей рядом Аньки.
– Стой! Стрелять буду! – дробилось эхо.
Сказать, что у Фильки в тот момент прыгало сердце, – значит, ничего не сказать. Оно не просто прыгало – Фильке мерещилось, что сердце бежит следом и никак не успевает. Нуль-Хвоста, издав какой-то совсем не крысиный писк, мертвой хваткой повисла у него на изнанке свитера. Бедняге казалось, что началось землетрясение.
Пару раз Хитров спотыкался и падал, абсолютно уверенный, что погоня уже у него за плечами. Но его почему-то не хватали, и, вскакивая, Хитров бежал дальше.
Обогнув поезд со стороны хвостового вагона, он нырнул в тоннель и здесь в первый раз обернулся.
От погони преследователи не отказались, но двигались они не так быстро, как предполагал Хитров. Широкий луч аккумуляторного фонаря, неторопливо покачиваясь, пропахивал светлые прямоугольники шпал.
«Ничего не понимаю! Если они будут так тащиться, то никогда нас не схватят!» – удивленно подумал Хитров и... внезапно понял, почему погоня медлила.
Ей