COVID 19. Леонид Сергеевич Акимкин
лучи и через пару лет и ты, и я будем всецело полагать, что всю жизнь были барином и холопом. И дружбы нашей не запомним, но не это главное. Ты хочешь человека, ничего не понимающего в современном мире, не представляющего разницы между смартфоном и автомобилем, отправить туда? В «тридцатку»? В лучшем случае она сойдет с ума…
– И что делать? – спросил я. – Шила в мешке не утаишь, вся деревня гудит, и, если ты ее оставишь крепостной, быть бунту.
– Ну, положим, с бунтом ты перегнул, но и волнения среди народа мне не нужны. Вот мое предложение, вольную я не дам. Но отдельный дом возле моей усадьбы, большой, хороший. От работ и податей она будет освобождена, я дам ей содержание и образование. Со временем начну вывозить в «тридцатую» зону и возможно, когда она освоится, тогда и рассмотрю вариант вольной. Опять же по ее желанию.
– А я? – ревность скрутила мне диафрагму, – Она же жена мне!
– А это уже пусть она решает, нужен ей муж крепостной или нет. И с тебя податей никто не снимает, а то точно бунт будет. Поговори с ней, постарайся, а не сможешь – я поговорю.
В этот момент в кабинет постучали. Юра и не заметил, как сам пошел открывать двери. Стоявший с той стороны камердинер опешил от этого, впрочем, как и гость, ожидавший приглашения.
Я еле успел поднять свой зад из кресла и метнуться в угол, где стал неистово натирать паркет рукавом косоворотки.
Гость стремительно ворвался в кабинет. Это был высокий худощавый мужчина в сюртуке, цилиндре и рваных джинсах, заправленных в сапоги. В одной руке он держал стек, в другой кожаную перчатку.
– Дубровский? – Юра узнал гостя и одновременно удивился его визиту.
Тот же молча ткнул Юру тростью в живот и несколько раз смачно саданул перчаткой по лицу. После чего обвел комнату взглядом, полным бешеной ненависти, и, задержав его на моей скрюченной спине, прохрипел: «Дуэль, немедленно, сейчас же».
глава 8
«Идиот»
Земский доктор закончил шить мою рану и помыв руки в тазу с теплой водой направился на выход. Следом за ним причитая слова благодарности семенил Юра. Доктору давно уже надо было быть на званном ужине у Юркиного соседа и от всех благодарностей со стороны моего друга он отмахивался с недовольным видом, правда скрученные в столбик ассигнации принял и прыгнув в свою коляску умчался.
Это мне еще повезло, что Гад-Дубровский притащил с собой этого костоправа, как того требовал дуэльный кодекс. Так бы этот любитель званных ужинов ни за что бы не приехал, даже если бы кто-то подстрелил самого барина.
Юра вернулся и словно курица наседка стал причитать о том, как же меня угораздило. Увидев в моих глазах не прикрытую злость залепетал: «Ну прости, прости старого дурака, что вот так. Я даже и не успел ничего сообразить, как бац и ты уже простреленный. И вообще все как-то не хорошо получилось…»
– «Идиот», – тихо сказал я.
– «Что, Санька?», – Юра старался сидеть ко мне левым боком так, как под правым глазом отсвечивал сизым огромный фингал.
– «Идиот, говорю, ты барин».
– «Что