Серафима прекрасная. Каринэ Фолиянц
хотела бы разводить: это мое. Отец мой конюхом был да меня с детства к лошадкам приучил. В грузовике он разбился, давно, вместе с мамой… А теперь у нас в колхозе и лошадей-то не держат. Я ведь потому и на ветеринара пошла, учусь заочно, – улыбнулась Сима, – о лошадях-то я с детства мечтаю…
– У меня друг – владелец крупного конного клуба в Москве, – вспомнила Полина. – Если начнете свое дело – помогу. А пока у вас главная забота – Ваньку на ноги поставить! И вот что, – решительно заявила она, – в Москве никаких гостиниц, остановитесь у меня!
– Неудобно как-то, Полина Сергеевна, – засмущалась Серафима, – чего мы теснить вас станем?
– Очень даже удобно. У меня, Сима, муж умер семь лет назад. Ну а детьми мы обзавестись не успели. Так что спасает меня одно – мое дело, которое я очень люблю. Ну и люди хорошие. А их тоже немало. Квартира большая, не стесните. А помочь вам мне очень хочется!
Сима обрадовалась:
– Вот спасибо!
Ирочка ужинала с мамой во дворе. Мать поставила перед ней крынку с молоком. Дочь поморщилась:
– Да убери ты! Отвыкла я, только магазинное пью… И то только в кофе добавляю.
– Скажите, какие мы! А если все так гладенько да по маслу, чего приперлась, а? Ты ж при хорошем раскладе сюда еще десять лет носу бы не казала, а? Говори, чего приперлась!
– Узнала, что отчим болеет…
– Ой ли? Так он тебе и нужен! Так я и поверила…
– Ну, по тебе соскучилась! – солгала дочка.
– Врешь! Ты скучать не умеешь!
– Ну хорошо… Мне Пал Палычу надо насолить! Он с женой за границу укатил в отпуск, а я одна. Скучно, – призналась Ира.
– Скучно – иди вон работай, – засмеялась мать, – ты ж ни одного дня не работала. Ни при Генке своем, ни при Палыче… Лентяйка ты!
– Пока женщину внешность кормит – можно и отдохнуть. А как перестанет кормить, так на пенсию выйду, – улыбнулась красавица.
– Ты хоть знаешь, сколько ныне пенсия? С гулькин нос. Что ж с тобой делать-то? – вздохнула мать и выпила молоко из крынки сама.
– Не дергайся. Я сама все улажу.
– Что, нового старика на себе жениться заставишь?
– Да никакой он не старик, мама, ему всего пятьдесят пять! – возмутилась Ира.
– Держите меня сто человек, – захохотала мать. – Куда ж ты лезешь, дурная? Пятьдесят пять, да он меня старше!
– Хватит смеяться. Не твое это дело. Вот отсижусь тут недельки две, там поглядим, – подвела итог Ирка.
Она придвинула к себе крынку с остатками молока:
– Ладно уж, давай сюда! Не пропадать же добру! – и жадно осушила ее до дна. – Фух! Вкусное! А что Виктор, мам, чего он делает?
– Симку в Москву отправил – сына лечить. Соломенным вдовцом живет. Пьет много. На Андрюху-то, дружка его, еще год назад похоронка пришла. Ранен был в Афганистане том, будь он неладен, в самые последние дни… В госпитале почти год провалялся, да вот и скончался. Ну, Витя вот уж неделю как не просохнет… А тебе-то что до него?
– Да я так просто спросила!
– А! Тут вона не знаешь, в какой стране живешь, да