Будни Снежной бабы. Женя Галкина

      Любава вскрикивала даже от прикосновения ткани лифчика. Она делала УЗИ и сдавала анализы, ей прописывали гормональные мази и гомеопатические добавки и чаи, но боли не унимались.

      Пришлось привыкнуть к ним и жить с ними. Любава много раз слышала, что куча женщин страдают от мастопатии, а лучшее от нее лекарство – беременность и кормление. Эта неизвестная ей «куча» успокаивала тем, что раз явление массовое, то определенно не страшное, а терпеть боль – это в женской природе заложено, с самого раннего возраста, когда девочке приходится смириться с тем, что раз в месяц теперь она обречена на кровотечение.

      Вопрос о детях Любаву интересовал с другой стороны – она не собиралась рожать ребенка, чтобы вылечиться, сама мысль воспользоваться беременностью в качестве чудо-таблетки была ей неприятна. Но болезнь подтолкнула ее к размышлениям: сколько может длиться ее бездетный брак? Нужно ли что-то менять?

      За годы замужества они со Степой выработали свой собственный распорядок жизни и немного в нем увязли: обязательный отпуск за границей летом – по расписанию; поездка к Степиным родителям – по расписанию, в день рождения свекра; пара вылазок в театр, пара шумных застолий с коллегами и партнерами Степана и подругами Любавы – их собственные дни рождения. Новогодняя поездка на лыжный курорт.

      Поначалу все складывалось так, что эти поездки и праздники радовали и казались приятным разнообразием, двигавшим лодку их семьи вперед по течению жизни – мол, у нас тут не болото стоячее, а течение бурное…

      После оказалось, что и перемены могут превратиться в устоявшиеся обычаи – и река замедлила бег, начала заболачиваться…

      Если бы случилось это сразу, и Степан, и Люба воскликнули бы: какая гадость!

      И бодро замахав веслами, двинулись бы в путь дальше.

      Но все происходило невидимо и неуловимо: вот стали пресными их прежде страстные поцелуи, вот запылился замочек потайного ящика с секс-игрушками, вот уже и спать удобнее порознь, а не прижавшись друг к другу плотно-плотно, вот поездки за границу из приключения превращаются в сплошную спячку под солнцем, на шезлонгах у бассейна.

      Иногда вспыхивали прежние страсти: удивительную Любаву, облаченную в черное платье, Степан на коленях одаривает чудным жемчужным вьетнамским гарнитуром; застегивая колье, страстно и нежно кусает ее вздрагивающее плечо… Или – вот, в серые осенние будни он врывается к ней на работу с букетом пламенных роз, сто одна роза горит в его руках, словно огромное сердце, на упоительный аромат сбегаются все домкультурные кикиморы, русалки и прочие затейницы, все ахают, Любава кидается на шею обожаемому мужу…

      Или вот она учит мужа лепить горшочки, погружая его руки в податливую глину, направляя и сдавливая своими ладонями, и из-под их рук выходит новая, общая форма создания, и этот процесс так интимен, что Любава переполняется нежностью к Степану и обнимает его, пачкая в оранжевых разводах его рубашку.