Все очень просто. Триш Мори
развлекая туристов? Что они подумают о нас, венецианцах? Что мы недостаточно цивилизованные люди, чтобы обсуждать такие вещи без посторонних?
Опять он оказался слишком близко. Тина чувствовала его теплое дыхание на своем лице. Лука был рядом, и она не могла игнорировать его запах, не чувствовать тепло, исходящее от мужского тела. Тина уже была не в состоянии мыслить рационально, а не только опровергать очевидное.
– Я не венецианка.
– Да. Ты из Австралии, и ты очень откровенна. Меня это восхищает. Но этот разговор стоит продолжить где-нибудь в другом месте и без посторонних. – Он указал в направлении, откуда она пришла. – Пожалуйста. Нам стоит обсудить все в доме твоей матери. Или, если хочешь, мы можем пойти ко мне. Уверяю, это всего в нескольких минутах ходьбы.
И встретиться с врагом на его же территории? Ни в коем случае!
– Ну хорошо, вернемся в палаццо. Но только потому, что я хочу объясниться с тобой, а потом уеду.
– Я не могу дождаться, – услышала она, а потом Лука пробормотал что-то по-итальянски.
Тина развернулась и направилась в обратном направлении.
Кармела встретила их в дверях палаццо, улыбаясь и как-то неуверенно переводя взгляд с одного на другого. Тут Лука улыбнулся и включил очарование, заговорил с ней на родном языке. Тина могла бы поклясться, что старая женщина покраснела. В этот момент она возненавидела Луку еще больше.
– Ваша мать в спальне, – сказала Кармела, извиняясь за ее отсутствие. – Она сказала, у нее болит голова.
Лука посмотрел на Тину, но та проигнорировала его. Кармела отвела их наверх в приемную, пообещав принести кофе и прохладительные напитки. Это была огромная комната с высокими потолками и пастельного цвета декоративной плиткой на стенах. Комната должна была быть просторной и светлой, но казалась тесной из-за бесчисленных шкафов и столов, заваленных стеклянными украшениями, статуэтками, хрустальными бокалами, лампами разной формы, стеклом, отражающим рубиново-красный закат.
«Даже красиво, – усмехнулась про себя Тина, – такой сверкающий иллюзорный мир из стекла, если не вспоминать о стоимости всего этого».
– Ты похудела, Валентина, – раздался голос сзади. – Ты слишком много работаешь.
Она обернулась:
– Все мы изменились, Лука. Все мы стали на несколько лет старше. Надеюсь, немного мудрее. Я, например, стала.
Он улыбнулся и взял коллекционное пресс-папье, что светилось красным, со стола, положил его на ладонь.
– Некоторые вещи, я вижу, не изменились. Ты по-прежнему прекрасна, Валентина. – Лука улыбался и осматривал одно стекло, держа его в руке, прежде чем взять следующее, медленно прокладывая путь по загроможденной комнате, останавливаясь иногда, чтобы рассмотреть то крошечное животное из хрусталя, то позолоченную статуэтку из стекла, не обращая на Тину никакого внимания. – Может быть, ты стала немного более колючей. Возможно, более энергичной. Более страстной… – На этом слове он словно споткнулся и задумался.
Тина сглотнула, борясь с нахлынувшим