Кибердед. Егор Андреевич Хильчук
стою на краю собственной могилы. А потом она разверзнется и уже не ухватиться за краешек. Мир, в котором я живу рушится. Но пока рушится один мир, зажравшийся и прогнивший, в нем растет новый мир, но виртуальный. Он еще молод и свеж, там еще есть простор для души, есть выбор. Мир этот зовут "Сайбериум", каждые пол года, люди готовые поставить на кон свои жизни погружаются в него, чтобы добыть главный приз, правда пока никто не знает какой. Но ходят слухи, что победитель сможет загадать любые три желания и они будут исполнены. Уж не знаю, вранье это или нет, но Сайбериум Индастрис имеет репутацию очень солидной корпорации с поистине безграничными ресурсами.
И я все-таки решился. Не сказав ни детям, ни внукам, я отправлюсь туда и начну все сначала. Я буду следить за развитием человечества в виртуальном мире и говорить ему – я знаю, что ты делаешь не так! Потому что я стар, я прожил жизнь и ни о чем не жалею. Вот только умирать мне пока рано! Я играл в компьютерные игры с самого детства и в какой-то момент это переросло в нечто большее. И какова же ирония судьбы, ведь однажды я лишился всего, поставив на свою победу, а вот теперь игра дает мне второй шанс. Шанс на другую жизнь, жизнь, которую я заслужил. Если уж играть, так играть до конца. Только не на жизнь, а на смерть. И я не собираюсь сдаваться.
Я в последний раз прошелся по своему любимому парку, знакомому с детства. В последний раз распечатал на принтере свою самую вкусную еду. И в последний раз посмотрел в глаза своей маме. Не бойся, родная. Я знаю, что ты все еще любишь меня. Ее безмолвная фотография с укором смотрела на меня, но я пока не был готов к ней присоединиться. Я еще раз закрыл окна и включил электрогитару. Вот теперь я мог позволить себе что- нибудь такое. Музыка родилась где- то внутри меня. Вместо Hello Dolly! (« Привет!») Я заиграл Night In The USSR. Gone home! ( В свой дом. ) Струя воздуха пробежала по гитаре, и резкие звуки понеслись к небу. « Не отчаивайся, ты еще увидишь свой город». Что- то похожее поют попсовики в ранних американских блюзах. За окном пролетали машины , блестели здания, шумели невидимые аппараты, по небу ползли огненные полосы рекламы. За окном была жизнь. А мне оставалось только опуститься на пол и завести мою последнюю песню на гитаре. « Let me dance you» (« Позволь мне станцевать тебе»). Я так не танцевал уже давно. Уже весь покрывшись потом и тяжело дыша я все еще продолжал танцевать в диком экстазе, чувствуя как черное отчаяние покидает мое сердце. Сегодня мой последний день на земле. За окном быстро темнело. Я бросил на пол потертую фетровую шляпу и погасил верхний свет. Потом… потом я услышал шаги – или это я сам иду в темноте? Я уже не понимал, ведь бутылка водки давно уже плескалась во мне. Стало совсем темно. Скоро все закончится.
На следующий день я спал столько, сколько не спал никогда за всю жизнь, пытался насладиться последними минутами. Но чувствовал себя так паршиво… Даже когда для тебя наступает конец света, похмелью до этого нет никакого дела.
Мне вдруг захотелось пива. Я спустил ноги на пол, на ковер, сделал несколько шагов в сторону пищевого принтера. Агрегат тихонько жужжал, распечатывая напиток, я взял бутылку и сделал пару глотков. Это была последняя бутылка пиваса в жизни. Теперь оставалось совсем немного. Главное – довести дело до конца. Я подошел к зеркалу. На меня смотрел седой и полысевший мужчина с бегающим взглядом и одутловатым лицом. На его груди висел чистый пацифик, а под воротничком торчала рукоятка микрофона, как у космонавта. Я включил кондиционер, чтобы охладиться, открыл окно и облокотился о подоконник. Солнце было в зените, и мне на секунду стало не по себе – хотелось лечь, забыться, закрыть глаза и не думать ни о чем, но куда ж ты денешься в этой чертовой России? И я стал глядеть в окно. Наконец, уже в шестой или седьмой раз за последние несколько минут, я заметил справа от себя, метрах в тридцати от дома, человека в черном пальто и очках, который шел, засунув руки в карманы и пристально глядя прямо перед собой. Я решил, что он что- то потерял и вот-вот найдет, и стало досадно, что я не могу подойти к нему и помочь. Но чуть позже я начал подозревать, что этот человек – иностранный агент, или же какой-то следователь под прикрытием, я сделал усилие и отвел взгляд, делая вид, что внимательно разглядываю кактус на подоконнике. Тот дошел до угла, свернул, пошел обратно, остановился и повернулся. Тут же я увидел у него на плече небольшой прибор, похожий на небольшое зеркальце с ручкой, а так же, он держал что то темное и длинное, скрывая плащом, однако, на секунду мне удалось смутно разглядеть что там было. Это показалось мне очень похожим на автоматический пистолет, и я испугался – вдруг он сейчас выстрелит. Но он, видимо, остался доволен осмотром и куда-то скрылся. Нынче на улицах стало совсем беспокойно, бродят тут всякие под окнами… Я подождал, пока он исчезнет за поворотом, и посмотрел на часы. Было одиннадцать часов одиннадцать минут. Пора.
***
Примерно через час я уже шел по коридору Сайбериум Индастрис. Впереди шли несколько курьеров в форме – они несли мешки с чем-то тяжелым. Двери были закрыты. Курьеры открыли одну из них, и я заглянул в них. Это была комната для совещаний, где обычно проходили так называемые " большие встречи". Тут было три стола. За одним из них, спиной ко мне, сидел де Грие. Все остальные места в комнате были свободны. За другим столом – в дальнем углу – сидел отец Кириакос. Он что- то