В истоках Ваги. Анатолий Ехалов
и просила, чтобы меня зачислили в восьмой класс. Анна Васильевна была больны и лежала с простудой, но нас приняла и дала согласие на мое зачисление, хотя на календаре был уже декабрь.
В Чушевицкой школе работал учителем физики и математики эвакуированный из Ленинграда преподаватель. Тетя сходила и к нему, договорилась, чтобы он позанимался со мной сверхурочно, чтобы я смог догнать восьмиклассников.
И он стал заниматься со мной. За вечер мы проходили по две-три темы. У меня была хорошая подготовка. Тогда Похвальные Грамоты за красивые глаза не давали.
И хотя в первом полугодии я занимался один месяц, учебный год я закончил на «хорошо» и «отлично». Но на этом в обучении временно пришлось поставить точку. Школу, как бы теперь сказали, оптимизировали. Девятый и десятый класс были переведены в Верховажье. В Верховажье учиться у меня не было возможности.
Тем временем закончилась война. Была весна 45 года. Итог ее для нашей семьи был печальным. Погиб в самом начале войны в Белоруссии старший брат 1921 года рождения, под Сталинградом погиб брат 1923 года рождения. Отчим Александр Алексеевич Игнатьевский прошел и вторую войну от звонка до звонка, награжден орденом Красной Звезды, был тяжело ранен. Эти войны и ранения не прошли даром. Он умер в 49 году…
К концу войны из семерых рожденных мамой детей осталось только трое: я и две сестры… Правильно сказал умирающий отец маме: «будет тебе на старости кормилец». В колхозах тогда пенсий не давали.
И вот я начал свою официальную трудовую жизнь в должности счетовода колхоза «Красная новь» в селе Пеженьга.
Колхоз тот, как и все колхозы того времени размерами был не больше рукавицы. Техники не было, одни лошади, коровы ютились в развалюхах… Рабочих рук не хватало. Мужики, какие ти были – калеченые. Какие тут результаты?
Вот сидел я целые дни и подбивал колхозные счеты, дебет с кредитом сводил. Закон был один: выполни планы и обязательство перед государством. А уж после этого, если что останется в закромах – можно разделить колхозникам. Про то время много написано книг. Как за колоски, собранные после жатвы с земли садили, как за клочок сена, принесенный домой с колхозных пожен, грозили тюрьмой.
Поэтому я не буду останавливаться на этих обстоятельствах и множить жалобы на прежнюю колхозную жизнь и власть. Да, худо мы жили, бедно, порой впроголодь, но чести и достоинства не уронили. Понимали, что плохо не только нам, но и всей стране. И чтобы стало лучше, нужно лучше трудиться. Лучше учиться и еще раз трудиться, не помышляя о том, чтобы за счет других набить свой карман.
В колхозе меня, можно сказать, против моей воли назначили секретарем комсомольской организации. Я этому воспротивился и ничего не стал делать.
И вот через некоторое время меня вызывают в райком комсомола с отчетом о проделанной работе. Я хотел все рассказать там честно, что я не хотел, а меня избрали, потому ничего не делал и делать не хочу.
В то время у нас учителем в Мальцевской