Принцесса Фиалка. Нина Юшкова
порошков, латать дырки на своих ветхих одеждах и переписывать книгу заклинаний, которая сильно поистрепалась. Порой горькие слёзы душили юношу, бросал он своё занятие и рыдал отчаянно, проклиная свою неволю, вспоминая мать, как дитя малое, моля о спасении от страшного колдуна, как когда-то она спасала его от соседских собак и от злого гусака, норовившего ущипнуть. Но мама была далеко, не знала, где её сыночек, и не дозваться, не докричаться. «Мама, мамочка, увижу ли я тебя когда-нибудь, мне бы только вернуться к тебе, я стал бы твоим утешением на старости лет, никогда бы больше не причинил тебе страданий!» – так причитал юноша, безнадежно и горестно. Но заметил он, что недуг его прошёл, и боли отступили. Однажды ночью проснулся он от приглушённого разговора. Колдун был не один. Вокруг стола сидели три чёрные фигуры в плащах. Юноша навострил уши.
– Не будет из него толку! Сварим его и съедим! Наконец-то у нас будет мясо! – сказал один из них.
– Мы стары. Нам нужен кто-то на подмогу. Превратим его в уродца и заставим нам служить, – сказал другой.
– Что мы спорим? – сказал хозяин каморки, – это волшебство очень трудное. Оно может не получиться. Да и он слабенький, вдруг да не выдержит превращения? Порешим так: бросим его в кипящий волшебный отвар, если он превратится в уродца и обретёт колдовские способности, будет нам помощник. А если он сварится, что ж, будет нам мясо.
– Да, да! Хорошо придумано, так и сделаем, ха-ха-ха! – Хриплыми голосами захохотали гости.
– А не подслушивает ли он нас? – насторожился один. Он подкрался к постели. Отвратительный удушающий смрад пахнул юноше в лицо. Кровь застыла в жилах. Хотел он сморщиться да отшатнуться, но собрал все свои силы и лежал недвижим, и ни один мускул на лице не дрогнул.
– Спит крепко, – довольно пробормотал гость.
Поднатужившись, колдуны поставили на плиту огромный медный котёл, который обычно стоял в углу, налили туда воды и стали сыпать разноцветные порошки, шепча заклинания и размахивая над ним руками в широких, как крылья, рукавах.
– Теперь пусть кипит до нужного часа.
– Да, зелье должно хорошо провариться.
– А чтоб колдовство удалось, давайте плясать.
Они по очереди хлебнули из высокой зелёной бутыли и закружились, хромая и притопывая, сопя и кашляя, всё быстрей и быстрей, сопровождая своё кружение глухими завываниями, леденящими душу. Их чёрные мантии развевались, казалось, что они удлиняются, вытягиваются во все стороны, хлопая уже и по стенам и по потолку и пролетая над юношей. Холодные вихри проносились по комнате, чернота мантий почти слилась с чернотой ночи, в уши врывался топот подошв, хриплое дыхание, стоны, вой, совиное уханье, и в ту минуту, когда рассудок уже чуть не покинул юношу, и он готов был закричать, они прекратили свою пляску и тяжело рухнули на пол. Воцарилась тишина. А потом юноша услышал храп. Колдуны заснули