В объятиях суровой, но прекрасной тайги. Андрей Шугашещский
свежего воздуха больше напустить, я думаю уже через пару дней улья можно на поляну вывозить.
Никодим открыл двойную дверь в омшаник, внутри было не так свежо как на воздухе но чувствовалась жизнь тысяч пчёл копошащихся в ульях издающих своеобразный запах.
Никодим прошёл до самого конца омшаника открыл до конца все отдушины за одно прикладывая к ульям ухо и довольным голосом обращаясь к Степану сказал:
– Всё в порядке внучек, все пчелы зимушку отлично перезимовали, без мeда не останемся.
От омшаника, как показалось Степану, проехали совсем недалёко а следа от дороги уже не было лишь просека по которой они проехали ещё около часа пока не упёрлись в поваленные деревья.
Никодим сидевший всю дорогу молча делая вид будто дремлет, давая внуку спокойно любоваться приятными звуками тайги и разнообразием трав, ничему не удивляясь Никодим кряхтя слез с телеги и подойдя к внуку который стоял впереди лошади и глядел вперёд как бы оценивая расстояние этого завала, а конца завала не проглядывалось:
– Ну вот Стёпа! узнал как далёко можно по тайге ехать.
Стёпка деду с ответом долго не задержал, а по деловому ответил:
– Дед смотри сколько здесь деревьев навалено уже, если их все вывести так сколько зим может наша деревня топится не валя живое дерево.
Никодим посмотрел на внука у которого от увиденного был приподнятый адреналин на столько, что казалось он открыл что- то никому неведомое, дед похлопал внука по плечу сказал:
– Ты Стёпка верно мыслишь! Нужно на дрова валять только сухостой, что конечно мы все и стараемся делать, но дело всё во времени и расстоянии до этого сухостоя.
– Конечно далековато сюда ездить, но я всё равно буду только в это место ездить.
Сказал Степан беря под узды коня, чтобы разворачиваться в обратную дорогу коню было легче, было видно что и дед с ним был согласен так как только внук остановил коня он не спеша стал убирать из телеги сумку с провиантом, топоры и пилу.
Телегу вдвоём они загрузили хлыстами сухостойных деревьев довольно быстро, так как не понадобилось их пилить, а лишь обрубать кое- какие сучья.
Солнце опустилось далеко за полдень и только тогда дед Никодим как будто вспомнил аж громко воскликнул:
– Стёпка! -Мы чего- то заработались, а кушать- то забыли, давай съедим то что нам моя Агафья наложила да потихонечку тронемся до дома.
– Я деда! сейчас мало об еде думаю, мне интересно больше посмотреть что там за этим завалом.
– А ты Стёпушка садись и я тебе расскажу то что никому не рассказывал и не хотел рассказывать а просто забыть, но похоже не забуду, но тебе расскажу только побожись, что никому не расскажешь.
Стёпка с широко открытыми глазами смотрел на деда и крестясь сказал:
– Божусь деда! -Никому ни-ни.
– Ну тогда садись и молча слушай.
Никодим