Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 2. Макс Фрай
основать «Вчерашний дождь», первый из клубов, куда приглашают самых лучших живых музыкантов, чтобы играли для мертвецов, и до сих пор не остыла к этой затее, по ее словам, только во вкус вошла. Или как Беньямин, который изобрел способ ходить на Другую Сторону, закрытую для живых, начал брать с собой туда всех желающих, потому что в компании веселей, и теперь считается главным по путешествиям, со всеми просьбами и вопросами сразу идут к нему, и дорогу новичкам всегда Беньямин показывает, хотя не обязан. Теоретически, каждый должен справляться сам.
Ладно, сейчас важно не это, а женщина с Другой Стороны, которая сидит с бокалом вина на веранде пляжного бара, буквально в сотне метров отсюда. Интересно, – думает Марина, – как она себе объясняет то, что случилось? Как вообще психика с этим справляется? Вдруг оказалась неведомо где, стала почти прозрачной, какие-то странные тени берут под руки, куда-то ведут, угощают вином, обещают, что все будет в порядке, но толком не объясняют вообще ничего – я бы на ее месте чокнулась, точно, если бы не удалось убедить себя, что это просто затянувшийся сон. Хотя Александра рассказывала, как это приятно – когда начинаешь таять. Так хорошо становится, что ничего не боишься, тебе уже все равно.
Все-таки жизнь по-своему милосердна, – заключает Марина. – В моменты самого невыносимого ужаса соглашается дать наркоз.
– Нынешняя Маркиза мне нравится, – говорит Зоэ. – Не только ее сны, но и она сама. Просто по-человечески нравится, можешь ты это понять? Такая славная девчонка. Обычно, сам знаешь, Маркизы нас еле терпят, боятся, тоскуют по дому, а эта за все благодарна и рада всему. Говорит, жизнь на берегу Соленого моря – лучшее, что с ней случилось, теперь хоть стало понятно, зачем вообще на свет родилась. И в бар почти каждый день приходит, хотя не любит вино – просто чтобы провести с нами время, рядом побыть. Трогательная, как ребенок. На самом деле и есть ребенок. Почти сорок лет, а жить толком так и не начала.
– Ай, они на Другой Стороне почти все такие, – ухмыляется Сайрус. – Жизнь, сама знаешь, только для тех, кто ее взять не боится. Кто боится, обречен уныло существовать. А они там все переполнены страхом, с чего бы им начать жить.
– Да разные они там, – отвечает Зоэ. – На самом деле, примерно такие же люди, как мы… какими мы были. Просто жизнь на Другой Стороне объективно гораздо трудней и страшней.
Марина, конечно, не знает, что там за люди на Другой Стороне. Туда только мертвые ходят, живым наизнанку реальности дороги нет. В других городах, говорят, иначе устроено, многие ходят туда-сюда; Марина в юности много успела поездить – и по работе, и просто для удовольствия, все надеялась, что однажды сможет пройти на Другую Сторону, но случайно не получилось, а проводника, готового устроить приезжей такую экскурсию, нигде не нашла. Но в этом споре Марина согласна с Зоэ. Зоэ обычно к людям строга, и если уж она за жителей Другой Стороны заступается, значит, они и правда хорошие. То есть разные, но, в целом, не хуже нас.
Сайрус