Ваш выход, княжна. Лариса Олеговна Шкатула
билета?!
– Голубушка, какие сейчас билеты? Вы видите, сколько желающих уехать? Куда-нибудь! Подойдет поезд, все кинутся на штурм. Проводники и носа не покажут, чтобы не задавили. И ещё: по вагонам, говорят, контролеры ходят, но они охотно берут продуктами. У вас есть что-нибудь?
Ольга кивнула. Аренский смущенно вздохнул.
– Я ведь, собственно, пригласил вас не без корысти… Ради бога, вы не поняли, продукты у нас свои.
Он замялся.
– Девушка вы по виду крепкая, несмотря на некоторую хрупкость. Если бы вы помогли нам с Наташей…
Аренский кивнул в сторону и только тогда Ольга заметила среди узлов до глаз закутанную девушку. Словно боясь, что Ольга может отказаться, он торопливо заговорил:
– Наташа – наш канатоходец… Я предупреждал, чтобы она не работала без лонжи. Но публика ахала, восторгалась: как же, такая молоденькая, и смертельный номер. Но вечно нельзя испытывать судьбу. Наташа сорвалась, упала и больше не поднялась. Мы потому от труппы отстали, что артисты решили не брать её с собой. Мол, пустим шапку по кругу, наберём денег, чтобы заплатить сиделке, обеспечим хороший уход, – что ещё больной надо? В такой неразберихе не всякий здоровый выживет…
– Наташа бы их не бросила! – запальчиво вмешался в разговор Алька. – Она всем помогала. Когда у этой противной Варетти муж заболел, Наташа свои последние деньги отдала. А когда решали, как с Наташей быть, и не вспомнила об этом: куда нам такая обуза, самим бы живым добраться!
Алька кого-то визгливо передразнил.
– Что сказали врачи, она поднимется?
– Она умирает, – Аренский судорожно вздохнул. – У Наташи – саркома. Это такие боли! Не знаю, как она терпит? Больница, где Наташа лежала, закрылась. Врач, дай бог ему здоровья, свои запасы лекарства нам отдал. Но и они уже кончаются. Дозу приходится всё время увеличивать.
– Я сейчас посмотрю вашу Наташу, – заторопилась Ольга, роясь в своём узелке. – У меня есть морфин. Наверняка и ваш врач ей его давал.
– Вас нам послал бог, вы врач?
– Всего лишь недипломированная сестра милосердия, – Ольга отвечала, уже склоняясь над больной.
Та лежала, устремив глаза в небо, словно дожидаясь свыше избавления от страданий. На её бледном, измученном лице, очерченные темными полукружьями, кричали и молили огромные серые глаза. Из прокушенной губы показалась капелька крови.
– Наташа, вы меня слышите? – наклонилась к ней Ольга. – Что вы хотите, Наташа? Вам что-нибудь нужно?
– Умереть, – вдруг хрипло выдохнула больная, обдав Ольгу знакомым по госпиталю запахом умирающего тела. – Помогите мне, прошу вас! Где-то же есть военные, неужели они пожалеют одну пулю?! Если бы я могла… сама. Но бог не слышит меня! Наказывает за гордыню…
Что случилось с нею в тот момент, Ольга не поняла. Переполнившее её чувство жалости и сострадания к больному, беспомощному человеку, такому молодому и так мужественно переносящему невыносимую боль, будто высвободило огромный заряд доселе дремавшей в ней энергии. Ее пучки, горяча кровь, побежали по жилам к самым