История одного яйца, или Миссия невыполнима. Наталия Рудакова
Я нет! Кажется, у меня начинается паника, и самовнушение не работает.
– Это связанно с Лютом? – не сдавалась Милана, продолжая задавать вопросы.
– И с ним тоже, – проскрипел старичок. – Идите уже. Больше ничего не скажу. И передавайте Ведане привет от меня.
– Благодарствуем за прорицание, – поклонилась Милочка. – Матери обязательно передадим твой привет.
Я с запозданием повторила поклон за сестрой и произнесла вслед удаляющемуся шуршанию:
– Мы еще увидимся с тобой Дубовик?
– А, то, как же! – голос становился все дальше. – Ждите в гости.
– Ну, что сестрица, кажется, мы влипли, – в голосе Милы не было никаких тревожных ноток, только констатация факта.
– Поживем – увидим, доживем – узнаем! – что тут еще можно сказать, философ из меня тот еще.
– Про смерть он ничего не говорил, значит узнаем, – успокоила меня Милочка, все тем же безжизненным голосом.
Да когда уже закончится действие отвара? Сейчас пришлась бы, кстати, ее поддержка.
– Как ты себя чувствуешь? – я начала в серьез беспокоится о Милином состоянии.
– Лучше некуда.
Безразличный тон сестры начинал волновать меня еще больше. Не дай Боги останется такой навсегда. Может я разговорами смогу немного привести ее в чувство?
– Хочу тебя попросить, – я старательно подбирала слова, чтобы не обидеть ее. – Не придирайся, пожалуйста, к Лютовою, когда мы к нему придем.
Милочка начала открывать рот для возражения, благо тупила она сейчас неимоверно, поэтому мне удалось ее перебить.
– Ты зла на него, я это понимаю. Но! Он подневольный, и делать все, что ему заблагорассудиться, не может. Не наседай. Ты же знаешь, как говорят? « От любви до ненависти один шаг». Так вот я не хочу, чтобы он этот шаг сделал. Это не в наших интересах, поверь мне! Будучи обиженна, в данный момент ты этого не понимаешь, но я надеюсь, что ты меня услышишь, прислушаешься, наконец, к голосу рассудка и поумеришь свой пыл!
Закончив тираду и переведя дух, я пыталась рассмотреть сестру в неярком свете лучины, и понять ее реакцию на мои слова. Получилось, или нет, мне до нее достучаться?
Милена молчала какое-то время. Вероятно осмысливая мои слова, а потом заговорила:
– Ты действительно думаешь, что я этого не понимаю? – в голосе прозвучала обида. – Да, может на посторонних людей, я произвожу впечатление симпатичной и глупенькой девочки! Но ты знаешь, как я отношусь к жестокости и несправедливости этого мира! И при любой удобной возможности я буду пытаться это изменить. Для меня важна любая жизнь! Не важно, Борьки или человека. Я всегда была такой и надеюсь, что с годами не очерствею!
– Не переживай не успеешь. Если ты будешь продолжать вести себя столь неосмотрительно, то долго не проживешь!
Слова были сказаны в сердцах и звучали грубо, но, что есть – то есть. Она самый дорогой для меня человек на свете, ее боль – моя. Я так же тяжело переживаю, но просто стараюсь не показывать этого. И, в конце концов, кто-то же должен