Выродок. Книга вторая. Изгои. Дмитрий Рузанов
посмотрел в небольшое окошко и удовлетворённо кивнул. Один из последних тёплых деньков обещал быть добрым, а пронёсшаяся в ночи буря, наверняка прибила к берегу немало водорослей, излюбленной пищи транга, крупного морского членистоногого, ловлей которого и занимался Ал-Тол. Не сказать, что это приносило ему большой доход, но сводить концы с концами позволяло, да и волны порой преподносили подарки в виде обломков далёких кораблекрушений. Среди них попадались ценности, которые Ал-Тол выгодно сбывал снующим по Крюку торговцам. Он выезжал на тракт раз в три-четыре седмицы, хотя дорогу от своего дома до Крюка, он не любил. Но иного выхода не было – Крюк был единственной нитью, связывающим эту запустелую местность с прибрежными городками.
Ал-Тол осторожно приоткрыл дверь и, пригнувшись, вышел из дома наружу. Засунув большие пальцы рук за пояс, он закрыл глаза и с наслаждением вдохнул свежий прохладный запах утреннего моря и в который раз удивился тому, что всё это – и запах, и шелест волн и даже сама Безбрежная Синь стали ему такими близкими и родными. А ведь пять десятков зим назад было не так. Выходцу из северных гоблинов, Ал-Толу, тогда гораздо ближе были хруст морозного снега и горный прозрачный воздух. Но участившиеся набеги оркских отрядов вынудили его родичей покинуть родные места. Война гнала их всё дальше и дальше и, в конце концов, уставшие соплеменники вышли на побережье. Дальше идти было некуда, но внезапно отсветы орочьих костров исчезли с вечерних небес. Видно прибрежные скалистые пригорья показались преследователям неуютными для последнего похода, а может орки посчитали, что небольшая группа беглецов сгинет на негостеприимном берегу и без их помощи. Кто знает? И постепенно робкая надежда стала сменять то отчаяние, которое царило в племени уже долгое время. Северяне осмелели, на берегу застучали топоры и неуверенные ещё голоса зазвучали на побережье. Жизнь налаживалась, но всё же гоблины ещё долго с опаской посматривали на скалистые вершины и пики высоких деревьев, скрывающих от неприятеля путь в их небольшое поселение. Но враг так и не появился в их новых угодьях. И лишь спустя время бывшие северяне узнали о истинных причинах своего нежданного спасения.
Как оказалось, не все соплеменники, горюя и плача, уныло уходили от захватчиков, оставляя за своей спиной обжитые места. Несколько племён объединились и намертво встали на перевале Хаартар, самой удобной дороге, связывающей побережье с заснеженными предгорьями Каменной Завеси, – гигантской горной цепи на многие вёрсты тянущейся вдоль побережья. Пока орки думали, как смахнуть со своего пути внезапную помеху, к гоблинам неожиданно присоединились гномы, очень недовольные тем, что орки свели на «нет» всю торговлю, заняв излюбленные подгорцами караванные тропы. Буквально за год на перевале выросла Хаартарская твердь – крепость, о которую безуспешно разбивались вражеские атаки. Орки теряли воинов, в армии начался голод и вскоре их гонцы, высоко поднимая пики с развивающимися белыми конскими хвостами устремились к засевшим в крепости гоблинам и к укрывшимся в подземных выработках гномам. Их символ мира был принят и вскоре был созван Большой Сход, на котором орки на мече поклялись жить в мире со всеми. Так и был заключён Хаартарский договор, прекративший многолетнюю изнуряющую войну. Возникла Крепь – совет трёх, в котором был представитель каждого народа. Было обговорено, что раз в два года старшинство в Крепи будет меняется, что отметало споры о верховенстве и влияло на развитие всех подвластных земель. Орки делали упор на мореходство и военное дело, гномы – на торговлю и ремесло, а гоблинам оставалась вся остальная хозяйственная жизнь страны. По Хаартару вереницей пошли караваны, а им навстречу тянулись толпы вчерашних беженцев, возвращающихся в родные места.
Но обосновавшееся на побережье племя Ал-Тола, не торопилось обратно. Они ушли на юг дальше всех и оттого известия о мире дошли до них с сильным запозданием. К этому времени гоблины уже отстроили дома, в некоторых семьях родились детишки, и понемногу стал налаживаться быт. Погода на побережье была не в пример мягче, а эльфы и люди, изредка забредавшие в эти места, не проявляли никакой враждебности.
Основной исход начался позже, гораздо позже. Укоренившихся поселенцев стали раздражать частые поездки на Крюк по очень неудобной дороге. Нужно было тащиться по узкой скалистой тропе, на которой далеко не везде могли разъехаться две телеги, затем целый день петлять по лесной колее, переправляясь через многочисленные ручьи. После леса, дорога устремлялась в гору и не сказать, что подъём был недолгим и пологим. Спуск вниз тоже не радовал и лишь потом, оказавшись у подножья, путники, наконец, видели перед собой русло широкой реки, по берегу которой и шёл Крюк. Здесь приехавшие останавливались, распрягали своих аноп – небольших парнокопытных, используемых повсеместно в качестве ездового скота, – и разбивали лагерь. Оставалось ждать. Иногда торговый караван приходил почти сразу, а порой приходилось и ночевать под открытым небом. В находящуюся неподалёку за лесистым отрогом Атачу- большую и шумную придорожную слободу- и на местное торговище, гоблины ездили очень редко. Им не нравился постоянный гвалт и многолюдье, царившие там, косые взгляды, бросаемые в их сторону бродягами всех мастей, ждущими возможности наняться в охрану одного из караванов. Даже присутствие тахаров – местных