Два гонца из кондратьева ларца. В чертогах мегаполиса. Владимир Хачатуров
космического сглаза.
– Звучит убедительно, – бормочет Стас, пытаясь краем ока разглядеть зачатки буйной поросли на своей верхней губе.
– А главное – обнадеживающе, – подхватывает парикмахер, снимая с клиента шапочку и посыпая его голову косметическим пеплом.
– Совершенно с вами согласен. Уж что-что, а космический сглаз при таком изобилии мастеров оккультных дел человечеству не грозит, – приятно улыбается посетитель, вставая с дивана. – Ну, раз квалификация вам не позволяет, не смею настаивать…
– Идите, идите, сударь, вдруг в другом месте вам улыбнется удача наткнуться на простофилю…
Посетитель не реагирует на напутствие, притворяясь глухим. Дверь закрывается за ним с издевательским звоном.
– Развелось холявщиков! – ворчит хозяин. – Застрахуют свои жизни на миллионы и ходят – дураков ищут, которые их жизни по неосторожности лишат. Кровь у него, видите ли, дурная завелась… Бесстыжесть и алчность у вас завелась!
– Вы полагаете, кровь от них не дурнеет? – подсказываю я Стасу умный вопрос по существу.
– Еще как! Вот у меня сосед… Так он как застраховался, так окончательно сдурел! Но только в обратную сторону: решил пережить всех своих наследников. Хренушки, говорил, им, а не мои миллионы. Только и делал, что за здоровьем своим следил, в барокамере спал, диету соблюдал. А намедни вдруг взял и помер. Ни с того ни с сего. От шальной пули…
– Ни с того ни с сего даже мухи не мрут, – авторитетно замечает Стас, пытаясь ущипнуть пушок над верхней губой.
– Значит, сглазили, – думает вслух парикмахер. – Шурин мой ненормальный как узнал про соседа, так чуть не почернел от зависти.
– Тоже застрахованный?
– Если бы! А то чистый идиот! Вбил себе в башку, что после смерти каждый живет так, как ему всегда хотелось, как мечталось, но не удалось. Говорит, смерть – это просто способ транспортировки из призрачной действительности в реальность мечты, которая будто бы и есть рай…
– Рай – практически такой же мир, как этот, с той только разницей, что там правят всякого рода возвышенности вроде угрызений совести и душевной боли, – нашептываю я Стасу просветительские истины, но голос мой тонет в утомительной однозвучности вновь ожившего колокольчика. И кого там к нам нелегкая несет?
Нелегкая принесла дебелого мужика, облаченного в полицейскую форму. Судя по чисто выбритой внешности и аккуратной стрижке, не по личной надобности он сюда заявился.
– Гражданин, это не ваша машина там припаркована? – вперивается он в Стаса подозрительным оком. Да не одним, – обоими.
– Где – «там»?
– А тут вот, возле этой самой парикмахерской… Ой, а что это у вас на голове?
– Косметический чепчик, – гордо сообщает парикмахер. И подло добавляет: – Таинство превращения заурядного шатена в эксклюзивного блондина не терпит публичности!
– Шатена, – бормочет в задумчивости служивый – в блондина…