Действующие лица. Саёшка Тихонов
хорошо, это правильный путь. Ничего. Полмесяца – никакого результата. Вы знаете, я что, не человек, что ли? Ну я же переживаю! А я не могу его сказать, вы же знаете, я не могу его сказать. Вы тоже знаете, вы все всё знаете. Все в Москве что-то знаете. Я не понимаю, почему нельзя договориться. Значит, мы так будем биться сто лет.
С чем? Ну, непонятно с чем. Понимаете, вот я и хочу, чтобы эта битва когда-то закончилась. Когда-то закончилась. Чтоб я когда-то почувствовала себя обычным, спокойным, нормальным человеком, чтоб я вышла в мир, чтоб я ни на кого не обращала внимания, чтоб я не видела вот этих машин – закрытых, открытых, туда-сюда, туда-сюда, черные, белые, открытые, вот он поехал – я за него боролась, я боролась именно за два стёклышка, только добилась – закрылись все. Но так не бывает, я тоже не дура, понимаете, я тоже не дура! Я же понимаю, что если я что-то сделала – и вдруг в ответ все эти стёкла закрылись – ну не просто так, не просто так! Я не могу каждого.
Понимаете, я уже каждого отключаю, каждого, каждого, каждого. У меня слов нету – каждому сказать, что надо беречь мужское здоровье. Сказать, что надо идти в семью и рожать детей, все мне показывают, да-да-да, приезжает машина, стоит, выходит мужчина вот в таком виде, я договорилась, вы знаете, неважно, выходит мужчина, открывает заднюю дверь, я тоже не дура, я понимаю, что задняя дверь что-то значит больше, чем передняя, я так сама себе кумекаю, стоит-стоит-стоит, вот в такой одежде, как у вас, в этих коротеньких, я понимаю, к чему идет речь. Через некоторое время он достает ребенка, я думаю – боже мой, слава богу! Ко мне спиной, долго-долго, думаю – слава богу, ну наконец-то они уйдут. То есть они возьмутся за, извините, за голову. Ну хоть это прекратится, понимаете, вот это насилие над мужским организмом – это прекратится.
Конкретно не будем объяснять, вы и сами всё знаете. Машина уезжает, всё хорошо, я ему хлопаю, уехал. На следующий день опять такое же, твою мать. Молодой человек, я не вам, я не вам, я уже просто не выдерживаю. Вот ходите в таком виде, ходили в шлепанцах – да, совсем плохо было, кроссовочки – уже лучше, штанишки опустили пониже – слава богу, хоть штанишки опустили, хоть кто-то, чего-то, продвижение. Но это такие единицы! Я же не могу к каждому подойти. Когда это закончится? Ребята, давайте это как-то заканчивать. Сегодня в полпервого ночи я не спала, я вышла и с ними поговорила. Я сделала ошибку – они все обиделись и закрылись, вот так. И опять всё по новой. Это идет чуть ли не с весны, я не могу с этим бороться. Как мне быть. Вот вы все стали ходить в наушниках. Либо вы меня не слышите… Просто так не может – вся Москва одеть наушники. Я не дура всё-таки, ну не настолько.
Эмоциональная, да, я знаю. Я хотела их одеть, я хотела – но вы представляете, в моем возрасте воткнуть сюда эти? Меня не раздражают, меня беспокоят. То, что я сейчас эмоциональная – это не значит, что я возбужденная. Я эту версию много раз уже получала. Сейчас буквально в некотором ээээ пространстве я тоже получила эту версию. Живите своей жизнью, не обращайте ни на что внимания. Я могу не обращать внимания даже на мотоциклы,