Руны Ниялля. Павел Пашков
стороны на всю грудь красуется красный ворон с мощным клювом, тот самый, что изображен на знамени Ниялля. Именно за этим вороном идут славные воины севера и боятся его враги по всем вражьим берегам. Сейчас, в полумраке, освещаемом лишь танцующим пламенем костра, изображения на теле конунга выглядят крайне любопытно. Злобное выражение лица с густой бородой, блеск в глазах и целые истории в виде изображений на живой шкуре. У запястья правой руки ворон Хугин – мудрый и вечный. На другой же изображены все древние руны вкруг руки одним кольцом.
Ниялль вытянул обе ладони к огню и внимательно осмотрел их. Да, порвала его кошка изрядно. Он достал свой нож и положил его на раскаленные угли. Подвинул к себе корытень с водицей, поставил перед собой, и недолго думая опустил туда обе руки. Щиплет. Ниялль откинул голову к потолку и, закрыв глаза, стал обтирать руки друг об друга, усердно вымывая из кровавых ран куски земли и пыли. Словно не чувствуя боли, конунг не открывая глаз запел в полный голос.
«Я свой топор нашел у воды
И в нем отражался весь белый свет
Ржавел топор от сырой земли
Не зная побед, не зная побед!
Почищу топор до блеска льда
Чтоб в нем отражались мои враги —
И буду тогда, и буду тогда
Врагам вышибать клыки»
– Ха! – воскликнул конунг, дернул головой и снова посмотрел на свои руки в воде. Его лицо расплылось в довольной улыбке, и, переведя взгляд на жаркое пламя, он буквально закричал продолжение песни.
«Мой лучший друг – топор!
И мы неразлучны вовек.
Не ступай за чужой порог —
И будешь жить, человек!
И будешь жить, человек!
Когда помру я в хмелю да шлюхах,
Вы не выбрасывайте мой топор!
Убивайте им лучше ублюдков —
Таков закон! Таков мой закон!»
На последних словах песни, конунг резко схватил раскаленный нож с углей и стал прижигать свои раны. Запахло жареным мясом. Жуть. Вены на шее Ниялля вспухли от напряжения. Он сжал зубы и, стараясь ухмыляться через боль, переложил нож из руки в руку, и также резко принялся прижигать раны на другой руке. Так продолжалось, пока нож не остыл. Ниялль повалился на спину и захохотал так громко, что бревенчатые стены дома мгновенно наполнились злобным басом, отражаясь эхом. За дверью послышалось дыхание.
– Хочу жрать! – воскликнул Ниялль и посмотрел на дверь. – А из еды здесь только ты, ублюдочная кошка! Все руки мне порвала тварь. – Он встал, подошел к двери и сел возле нее. Все также за дверью слышны посапывания, кошка пытается что-то вынюхать. Она ходит нервно из стороны в сторону, временами замолкая, но после с новой силой начиная прыгать вокруг дома. Ниялль достал топор и положил его себе на колени. Спокойно достал тряпицу изо льна, порезал ее в ленты и принялся наматывать на израненные руки. Он размял