Аккорды мракобесия. Книга четвёртая. Василий Варга
давай Указ, срочно, – приказал Ильич своему секретарю Фотиевой.
– У менэ ест азиатский метод борьбы с контрреволюционерами: сверлишь дырка в доска, в этот дырка враг сует палец, ти берешь строганный клинышек и забиваешь молоток. Ти слышал такой метод?
– Ай, да Коба, ты мудрый человек.
– Мой предлагает еще жечь волос на голова.
– Ай, да Коба, великий революционер!
– Я благодарит тебя, Ильич.
Звериная жестокость психически неуравновешенной революционерки, зверски уничтоживший свыше ста тысяч человек в Крыму, заслужила бессмертье у покоренной нации за свои злодеяния. Десятки тысяч улиц названы именем убийцы. Ее похоронили на еврейском кладбище в Москве на Красной площади, которую все еще оскверняет труп самого жестокого, самого безнравственного отца и учителя Ленина. Землячка уничтожила почти все население Крыма, а Ленин – тринадцать миллионов. Рукоплещите ему, русские духовные рабы!
2
Тысячи безвинных женщин и мужчин, стариков и детей были убиты карателем Дзержинским лично, или по его приказу. Это был лучший исполнитель воли Ленина. Он не нуждался в инструкциях, указаниях, его редко журил вождь. Он только указывал на его окровавленные пальцы, на следы крови убиенных, которая окрашивала рукава кожаной куртки, либо светилась на брюках – галифе.
– Ты, батенька испачкаешь мое кресло. А в это кресло садятся гости, ходоки, командиры дивизий и прочая сволочь, – высказывал недовольно вождь. – Ну, докладывай, что там. С царем покончено, с Елизаветой тоже? Ах, батенька, перепутал, с ними давно покончено еще прошлой осенью. Давно их отправили к их нему богу, пусть почивают. А, нет же, кислотой их облили. Но это сделал Янкель, а не ты, Феликс. Янкель человек с большой буквы. Будет ему памятник на Урале.
– Я не за памятником к вам пришел.
– Так, пришел отдохнуть, малость.
– И я стал уставать, – устало произнес Дзержинский. – Ночами не сплю, все думаю, как усовершенствовать казнь врагов. Уже есть успехи. Я довел их до того, что они садятся в специально оборудованное кресло ко мне спиной и смирно ждут выстрела в затылок, а некоторые даже произносят: наконец-то избавлюсь от мучений. Но, знаете, во время выстрела происходит откат и больно бьет в руку. Я уже ее не чувствую, пальцы не слушаются.
– Гм, батенька, а ты что-то придумай, что-то новенькое, скажем пулемет и тррррр, и готово.
– Пулемет в подвале? да вы что? Это же, это…
У палача стали закрываться глаза, и он склонил голову набок. Ильич пришел в ярость.
– Уберите эту тушу, – приказал он охране. – Отведите его в подвал, уложите на раскладушку, пусть поспит часика два, э, нет, два много, часик хватит. Враги революции будут изнывать в ожидании.
* * *
Палач Дзержинский ушел из жизни сравнительно рано, но он остался в памяти москвичей, как выдающийся соратник Ленина,