День Праха. Жан-Кристоф Гранже
руку:
– Я знаю, что вы приехали с целью продвинуть расследование, – сказал он, – такая у вас работа, все ясно. Но могу я задать вам вопрос?
– Слушаю.
– Откуда у вас такая уверенность, что это убийство?
Ньеман подумал о камне во рту погибшего. Вроде бы пустяк, но чутье подсказывало ему, что это та самая песчинка, которая застопорила ход всей машины расследования.
Он обернулся к Деснос, сделав вид, будто перепоручает ей важную миссию:
– Это вам объяснит капитан. – И тотчас же продолжил: – Я также хочу, чтобы вернули на место рухнувшие подмостки.
– А зачем? – спросил кто-то.
– Затем, что эксперты наверняка потребуют этого. Кроме того, я надеюсь… Если это действительно преступление, то орудием убийства вполне могла послужить металлическая стойка. А еще нужно, чтобы вы разыскали фрагменты потолочной фрески.
– Но их никто и не прячет!
– Так где же они?
– Наверняка их сложили в надежном месте. Эти фрески очень важны для живущих в Обители.
– Вот именно. И я хочу знать, почему столь посредственное произведение искусства так важно для христиан, отвергающих любую другую религиозную символику.
И Ньеман положил руки на стол – больше ему нечего было отсчитывать.
– Вот так-то. И не забывайте при этом о повседневных задачах. Проверьте, например, не было ли в этом регионе подобных случаев.
Стефани сунула блокнот в карман брюк:
– Вы задали нам немало работы… Завтра утром я распределю обязанности и…
– Нет. Начинайте прямо сейчас.
Семь пар бровей поднялись одновременно. Ньеман послал им улыбочку, которой надеялся изобразить сочувствие:
– Сожалею, ребята, но придется приналечь, чтобы компенсировать потерянное время.
– Вы намекаете на то, что мы плохо работали? – спросила Деснос, и ее щеки запылали, как красные огни светофоров.
– Нет, но вы работали в полной уверенности, что вам нечего искать. Вот почему меня и прислали сюда – чтобы все начать с нуля.
В знак солидарности он проводил их до самой двери отеля. Темная улица Бразона, ледяной ветер, фонари с дрожащими огнями… Все это подтверждало его всегдашнее убеждение: с наступлением ночи провинция наводит на людей преувеличенный страх.
Жандармы уже сели в свой автобус, как вдруг Ньеман окликнул Деснос:
– Я хочу, чтобы ты лично занялась камнем во рту Самуэля. Это, без сомнения, указывает на какой-то ритуал. И нужно разузнать, не было ли других подобных случаев – недавно или за прошедшие века.
– Вы хотите, чтобы я взялась за это сию же минуту?
Ньеман не ответил; ему казалось, что это само собой разумеется.
– Майор… – продолжала она, сурово глядя на него, – вы нам объяснили, каким образом нужно возобновить расследование; могу ли я, в свою очередь, дать вам совет?
– Be my guest[34].
– Если бы вы смогли отказаться от ваших замашек мелкого босса и от своего парижского презрения к провинции, я думаю, это вдохновило
Буду крайне обязан