Запредельные силы: Противостояние. Андрей Валерьевич Степанов
не поверили в мой настоящий возраст, вы не поверите и тому, что я скажу. Поэтому предпочту не отвечать на данный вопрос. Пиджак, пожалуйста. Ах да, и еще ключи, конечно же.
Следователь скинул пиджак и ботинки, протянул Филимонову связку ключей.
– Вы – добрый человек, да и я не привык делать людям больно. Поэтому я просто запру вас здесь, а ключи оставлю на вашем столе. Не ищите меня. – Филимонов накинул пиджак и направился к выходу из клетки, открыл решетчатую дверь и остановился, посмотрев через плечо. – Прошу вас. Не усложняйте.
Сергейцев опустил дрожащую руку с пистолетом.
– Я оставлю записку на столе. Вас найдут, не переживайте. Просто забудьте об этой встрече. Всем это просто показалось. – Он улыбнулся и вышел.
На выходе попрощался с дежурным и направился восвояси.
Глава III
Любовь Михайловна, маленькая, сухонькая старушка восьмидесяти пяти лет, прожила в этом городке на пятьдесят тысяч жителей всю свою жизнь. И весь долгий жизненный путь она искала призвание. Сперва это была педагогика, но когда с детьми не срослось, она выбралась на производство и стала ткачихой. Это дело увлекло ее надолго, но к тому моменту, как следовало бы обзаводиться семьей и детьми, она продолжала усердно вырабатывать смены. Вместе с родителями она отстроила в конце 70-х маленький бревенчатый домик, от которого так и не смогла оторваться.
В отличие от большинства таких же одиноких старушек, после смерти родителей и прочих родственников, Любовь Михайлова или баба Люба, как ее называли соседи, не ударилась в религию. Она просто свихнулась. Так решили окружающие, которые смотрели, как она постепенно забрасывает огород, но проводит немало времени на земле: ходит среди яблонь, не обращая внимания на то, что они зарастают сорной травой по пояс, а потом уже и молодой порослью. Последние пятнадцать лет баба Люба целыми днями, с апреля по ноябрь ходила по своему участку. Изредка она пропадала на пару дней, но потом всегда возвращалась.
У многих вызывало удивление, как она может жить на одну пенсию, по сути, не имея собственного огорода. Однако бабушка цвела и внешне совершенно ни в чем не нуждалась. Сухое морщинистое лицо всегда светилось безмятежной улыбкой. Она искренне любила домашних животных, но при этом усердно не любила детей. В особенности тех, что нередко ходили по улице, рвали неспелые ягоды с деревьев возле забора и «причиняли всякий вред». Проявилось это свойство относительно недавно, но среди детей и молодежи баба Люба моментально превратилась в сварливую старуху. Не знай кто о том, какими проклятиями она может осыпать тех, кто без спроса сорвал вишню, подумает, что она просто божий одуванчик.
Витек и Макс, друзья по школе, жившие на той же улице, были забияками и задирами. Они не щадили никого и порой не прочь были поиздеваться даже над животными, но если и делали это, то как можно незаметнее. За таким садистским удовольствием их никто не поймал, поэтому все считали их хорошими ребятами, немного хулиганистыми, но все же спортсменами и неплохими учениками.
Теплым июньским вечером они