Всего одно злое дело. Элизабет Джордж
пошла к инспектору Стюарту. Последний был занят тем, что писал на белой доске задания на день. Она даже не посмотрела на свое. Независимо от ее профессионализма и прошлых заслуг, он все равно будет держать ее здесь, в здании, заставляя вводить отчеты в базу данных, чтобы окончательно свести ее с ума.
– Сэр, – сказала Барбара, и слово скатилось с ее языка как камень. – Мне только что позвонили из Гринфорда.
Хейверс старалась казаться взволнованной, что было совсем нетрудно. Она действительно волновалась, но не по поводу своей мамочки.
Стюарт не отрывался от доски, казалось, полностью сосредоточенный на своем почерке.
– Неужели? – произнес он, демонстрируя своим тоном всю ту скуку, которую навевало на него все, что было связано с Барбарой Хейверс.
Ей захотелось укусить его за ухо.
– Мама упала. Ее отвезли в травматологию, сэр. Мне надо…
– Где именно?
– В том пансионе, в котором она…
– Я спрашиваю, в какой она травматологии, сержант. Какая больница?
Этот фокус Барбаре был известен. Если она назовет больницу, он позвонит в травматологию и проверит, там ли ее мать.
– Еще не знаю, – ответила она. – Я хотела позвонить из машины.
– Позвонить кому?
– Управляющей пансионом. Она позвонила мне сразу же, после того, как вызвала службу спасения. Она тогда еще не знала, куда ее заберут.
Казалось, инспектор Стюарт оценивает эту отмазку по своей шкале отмазок – «для идиотов». Он взглянул на нее.
– Мне бы хотелось это знать. Управление, конечно, захочет послать цветы.
– Дам вам знать, как только узнаю сама, – сказала Барбара, подхватив свою сумку и направляясь к выходу. – Спасибо, сэр.
Она избегала смотреть на Уинстона Нкату. Он тоже не смотрел на нее. Ему никакой шкалы для идиотов не требовалось. Но он ничего не сказал. По крайней мере, в этом он остается ее другом.
Ехать до Илфорда было долго, но Барбара успела до конца уроков. Она нашла школу и внимательно осмотрела окрестности, чтобы убедиться, что Митчелл Корсико не сидит в какой-нибудь урне, готовый выскочить из нее в нужный момент. Территория была свободна, за исключением древней старухи, тащившей по противоположному тротуару свою сумку на колесиках. Барбара быстро направилась к школе. Увидев ее удостоверение, ее практически без задержки впустили в кабинет директора.
Она сказала всю правду директору – женщине с ужасным именем Ида Кроук[128], написанным на табличке на столе. Сюда направляется корреспондент таблоида, чтобы взять интервью у одного из ее учеников про то, как его отец ушел из семьи к другой женщине. Барбара назвала имя Саида и добавила:
– У этого журналюги грязные намерения. Вы знаете, как это бывает – вроде бы человеческий разговор по душам, но при этом все участники оказываются по горло в дерьме. Я хочу предотвратить это – ради самого Саида, ради его матери, ради его семьи.
Директор выглядела достаточно озабоченной, но при этом и достаточно удивленной,
Croak – кваканье, карканье (англ.).