Хроника барона фон Дитца. Андрей Воронов-Оренбургский
Гитлером и другими нацистскими фюрерами. В общее русло этой огненной фашистской стремнины с готовностью влился и бытовой антисемитизм Германии, свойственный простому, угнетённому люду в любой стране…Но не только в силу его темноты и озлобленности на чужаков, заполнивших страну, обманом и подкупом захвативших все лучшие прибыльные места, а более из-за их беспредельной наглости, надменности, махрового цинизма и презрения к коренному населению.
…Мимо проносились, плавно скользили, покачиваясь на рессорах легковые машины, поливая светом чёрное покрытие шоссе, ровные, словно по линейке постриженные, придорожные щётки кустов и стволы деревьев. В салонах дорогих лимузинов, он видел каких-то светских дам в длинных, по локоть, перчатках, в бриллиантах, то ли настоящих, толи искусственных, ослепительно сверкавших. На радостных лицах счастливые улыбки…рядом с ними находились разновозрастные кавалеры в идеальных фраках, смокингах, военных мундирах с аксельбантами, с эмблемами немецких полков и дивизий, усыпанные железными крестами за удачно проделанный бескровный « аншлюс» – присоединение Австрии.
…Всё это скоростное движение отражалось в автомобильных стёклах, зеркалах, в зрачках Германа, двоилось, накрывалось – проходило одно сквозь другое, уносилось прочь, а дышащий динамик продолжал сотрясать салон « опеля» воинственными призывами – восклицаниями главного гауляйтора Берлина, и Шнитке слушал его вместе с шумным « морским прибоем» – фанатично ревущих, ликующих народных масс, и медленно погружался в сладостную фантасмагорию. Он понимал, что слышит небывалые, посему ещё не напечатанные, а лишь страстно изречённые тирады нового вероучения, коему теперь неукоснительно следовали миллионы немцев и стальная машина Вермахта. Ему, Герману Шнитке из провинциального Пфальца, как и миллионам других сограждан, не дано было до конца постичь глубинный смысл и разглядеть бездонную багровую тьму нового учения, а лишь молча внимать и строго исполнять, как подобает дисциплинированному во всём, педантичному немецкому офицеру СС.
Одно было ясно, без гадалок – медиумов и объявлений, – близятся страшные дни суровых испытаний, жуткие побоища и пожары, сотни тысяч, миллионы, быть может десятки миллионов смертей, но всё для того, что бы искоренить мировое Зло и завевать величие арийской сверх Державы, вопреки всем и всему возрождённой, как легендарная птица Феникс, из пламени; очищенной от жидовствующей саранчи и другой мрази, которая, как ржавь, прикипела к благородной стали их германских мечей.
…Так думая-рассуждая, Герман непроизвольно вновь упёрся в курчавый затылок водителя « опеля» и подвёл итог. « Всё верно…Фюрер не любит тех легионеров Рейха, у которых дряблые ляжки и сердца. Им нет места в рядах СС…И прав Отто, чертовски прав, белокурая бестия! Что мы всё церемонимся с этими смуглорожими выродками, место которых в каменоломнях или печах крематориев? Видит Бог, нам ариям, и впрямь уже пора привыкать чувствовать себя властелинами мира.