Сказки Освии. Два брата. Татьяна Бондарь
увозя меня к ненавистной тетке Котлете.
От шума начинала болеть голова, но я знала, что худшее еще впереди. Хотелось бы мне знать, зачем я ей понадобилась? Может, съесть меня хочет? Это многое бы объяснило. Мне понравилась эта мысль, и я стала придумывать историю про тетушку-людоедку, про ее детей-упырят и про наставницу интерната – кровопийцу, которая с ними в сговоре. Вместе по ночам они совершают ужасные злодеяния, переходя из дома в дом, превращаются в огромных кошек или крыс, воруют детей и…
Я слишком глубоко ушла в свои мысли и, похоже, даже задремала на секунду. Из-за этого я не сразу заметила произошедшие перемены.
Что-то увесистое упало с грохотом на пол. От неожиданности я подпрыгнула и поняла, что в карете уже не одна: в самом большом почтовом мешке на полу, забравшись внутрь наполовину, бесцеремонно рылся огромный рыжий котище и выбрасывал оттуда неугодные ему предметы.
Котище
Карету сильно тряхнуло, и я упала обратно на жесткое сиденье, больно ударившись тем местом, что пониже спины. Кот соизволил обратить внимание на громкое «ой», вырвавшееся у меня. Он высунул морду из мешка и, как мне показалось, нагло улыбаясь, сказал:
– Совсем никакой интересной почты, детка. Зато смотри, что я нашел, – и он показал мне лапу, в которой была кольцом свернутая колбаска. – Хочешь кусочек?
Кот был таким большим, что, скорее, походил своими размерами на рысь, чем на обычного кота. Возможно, он казался больше, чем был на самом деле, из-за густой и длинной шерсти, которая доставала почти до земли из-под его пуза. Но это все удивляло, конечно же, меньше, чем тот факт, что зверюга разговаривал. Я в шоке таращилась на него, не зная, что сказать.
– Ну, как хочешь, – котище ответа долго ждать не стал, развалился на мешке и начал есть добытую таким сомнительным путем колбасу, при этом умудряясь хитро улыбаться.
Карету тряхнуло снова, приложив меня на этот раз головой о жесткую стенку. Это, как ни странно, пошло мне на пользу, я обрела дар речи.
– Ты откуда взялся? – смогла я наконец перевести в слова свое недоумение.
– Из деревни, конечно. Дыра еще та, скажу я тебе.
Кот был такой огромный, что было совсем непонятно, как я не заметила его сразу. Тем временем он расправился с колбасой и стал развязывать веревку на следующем мешке.
– Ты что, – опомнилась я. – Этого же нельзя делать!
– Честная какая! – фыркнул кот, повернулся ко мне спиной и принялся за узел с двойным усердием.
– Ну ты и нахал! – возмутилась я. – По мешкам будешь лазить ты, а отвечать за это придется мне?
Я попыталась схватить кота, но он, несмотря на свой солидный вес, оказался прытким и увернулся, при этом не выпустив веревки из лап.
– Помогла бы лучше, детка, без пальцев неудобно развязывать.
– Меня, в отличие от тебя, родители воспитывали.
– Правда? – удивился кот. – Тогда при виде меня ты должна была встать, сделать реверанс и сказать: «Добрый вечер, ваша светлость!