Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди. Энн Рул
о мире людей снаружи. Нас словно замуровали в бойлерной чужих бед.
Почему мы так быстро стали близкими друзьями, я не знаю. Возможно, потому, что на дежурстве нам приходилось иметь дело с напряженными ситуациями жизни и смерти, сближающими, как окопное братство. Может, вследствие изоляции и из-за того, что мы все время говорили с людьми о самых сокровенных проблемах.
Поэтому, когда выпадали спокойные ночи, когда полная луна наконец шла на убыль, когда кончалось пособие и денег на спиртное не было, когда на ночных прохожих и абонентов, казалось, снисходил прилив спокойствия, мы с Тедом болтали часами напролет.
На первый взгляд могло показаться, что проблем у меня больше, чем у Теда. Он был одним из той редкой породы людей, кто внимательно вас слушает и искренне вами интересуется. Ему расскажешь то, что никогда не расскажешь никому другому.
Большинство волонтеров пришли в центр, потому что сами многое пережили и могли лучше понять обратившихся за помощью. Не была исключением и я. В двадцать один год покончил с собой мой единственный брат. Старшекурсник Стэнфорда, он собирался поступить в Гарвардскую медицинскую школу. Я пыталась убедить его, что жизнь прекрасна и бесценна, но тщетно, потому что мы были слишком близки, и его боль я воспринимала слишком остро. Мне казалось, спаси я еще хоть чью-то жизнь, и мое чувство вины ослабнет.
Тед молча слушал мой рассказ о брате, о долгой ночи ожидания, когда помощники шерифа искали Дона и нашли слишком поздно в безлюдном парке на севере Пало-Альто. Брат умер от отравления угарным газом.
В 1971 году у меня хватало проблем. Брак разваливался, а меня опять терзало чувство вины. На развод мы согласились всего за наделю до того, как у Билла диагностировали злокачественную меланому, смертельный рак кожи.
– Как мне поступить? – спросила я Теда. – Как мне бросить умирающего?
– Ты уверена, что он умирает? – спросил Тед.
– Нет. Во время первой операции все злокачественные новообразования удалили, и кожные лоскуты прижились. Он хочет развестись. На самом деле хочет, но мне кажется, что я бросаю больного, который во мне нуждается.
– Но ведь это его желание? Если он кажется в порядке, если вместе вам плохо, ты не должна чувствовать вину. Это его решение. Его жизнь, в особенности потому, что ему недолго осталось. И так он хочет провести остаток жизни.
– Ты говоришь со мной как с одним из наших абонентов? – с улыбкой произнесла я.
– Может быть. Наверное. Но мое ощущение не меняется. Вы оба заслуживаете того, чтобы наладить свою жизнь.
Совет Теда оказался правильным. Мы развелись, Билл снова женился и прожил еще четыре замечательных года.
События 1971 года в моей жизни не так уж важны для рассказа о Теде, кроме того, насколько его тогдашнего характеризуют проницательный взгляд на мои проблемы и безоговорочная поддержка и вера в мою способность заработать на жизнь писательством. Он был человеком, которому я доверяла долгие годы.