Билли. Анна Гавальда

      Конечно, всегда найдутся разного рода туристы от политики, от всяких там ассоциаций, типа здорового питания биологически чистыми продуктами или еще чего-нибудь в том же сказочно милом духе, которые скажут вам, что я сильно преувеличиваю, но я-то их знаю, всех этих людишек… О да, я прекрасно их знаю… Они, как работники социальных служб: в конечном счете видят лишь то, что им показывают.

      И я их понимаю.

      Я понимаю их, потому что сама стала, как они.

      Всякий раз, как я еду в Ранжис или возвращаюсь оттуда, а это минимум четыре раза в неделю, я точно знаю момент, когда мне лучше полностью сконцентрироваться на дороге. Да, дважды за время пути я не отрываю взгляд от разметки, жму на газ и изо всех сил соблюдаю безопасную дистанцию. Знаете почему? Потому что там, в этих местах, где-то между Парижем и Орли, на обочине, прямо вровень с шоссе, расположены две отвратительные помойки.

      Проблема не в том, что они мерзко выглядят, проблема в том, что на самом деле это не помойки… Нет, это жилые дома. С комнатенками, в которых спят девочки, вынужденные постоянно обороняться.

      Ладно, проехали. Как я уже говорила, у каждого свои геморрои. Что до меня, то я столького натерпелась, что превратилась в законченного эгоиста, в настоящего монстра, и мой эгоизм – это лучшее, чем я могу поделиться с малышками Билли с автотрассы А6.

      Смотрите, девульки, смотрите на меня, в моем старом битом фургоне, полном цветов, – я являюсь живым доказательством того, что из этой безысходности есть выход.

      * * *

      Да, мы заметили друг друга, но все эти годы избегали общаться, потому что оба были изгоями в нашем колледже имени Жака Превера[17].

      Я – потому что жила в Сморчках (это не название какой-то дыры или грибной поляны, это… сама не знаю… никогда на самом деле не знала… типа рабочий квартал… или свалка, где мусор не сортируют… все думали, что там жили «цыгане», но они были никакие не цыгане, просто там жила семейка моей мачехи. Ее отец, дядьки, ее двоюродные сестры, мои сводные братья и все прочие – жители Сморчков, попросту говоря…), и каждый день утром и вечером я чуть ли не по два километра топала до следующей остановки, чтобы залезть в автобус как можно дальше от всего этого бардака и моего Home Sweet Mobile-home[18], так как боялась, что никто не захочет сидеть со мной рядом; ну а он потому что слишком сильно отличался от всех остальных…

      Потому что он не любил девочек, но только они-то ему и нравились, потому что он прекрасно рисовал и был абсолютно неспособен к спорту, отличался хилостью и аллергиями на все и вся, вечно таскался один и, наглухо отгородившись от всех, витал в облаках, даже в столовую заходил последним, чтобы избежать шума и толкотни у турникетов.