Эпоха вечного лета. Максим Савельев
Не делай этого! Ведь Го́спод всё видит!» «Го́спод» говорила она с ударением на первую «о». Это смешило меня. «Не ссы, обязательно исповедаюсь», – отвечал я. И в воскресенье бабушка приводила нас в церковь, где я действительно искренне каялся, не сомневаясь, что «Го́спод всё простит».
Привитая бабушкой христианская мораль и… конфеты! Вот всё то, на чём держалось моё могущество! К сладкому я не питал слабости с тех самых пор, как, будучи пятилетним воришкой, стырил из холодильника, проткнул отвёрткой и высосал две банки сгущённого молока. Результат оказался воистину ужасающим. Мне сделалось тогда очень, очень дурно! И даже теперь, вспоминая и описывая это событие, я ощущаю некий дискомфорт в области миндалин. А для сестрёнки моей конфеты и вообще сладкое были второй, если не сказать первой, религией. Бедняжку трясло при одном упоминании о конфетах! Куда только не прятала бабушка сладкое искушение! Какой-то внутренний инстинкт, некое седьмое чувство подсказывало Женечке заветный тайник, при обнаружении которого она, отбросив священный трепет перед мокрым полотенцем, ничтоже сумняшеся тут же, на месте, уничтожала найденный клад.
Как-то накануне светлой Пасхи бабушка напекла куличи и, облив их сверху сахарной глазурью, поставила на подоконник сушиться в надежде, что наутро благочестивый батюшка освятит пасхальную снедь. Услышав утром бабушкину ругань и визг Женечки, я даже не рискнул выйти из комнаты. Бабушку, трепетно ожидающую Светлое Христово Воскресение, наутро встречала на подоконнике толпа уродов-куличей с обгрызенными шляпами и дырами от выковырянного из боков изюма. Я слышал, как с силой захлопнулась входная дверь. Вероятно, бабушка пошла за яйцами, чтобы как-то реанимировать куличи и заново приготовить глазурь. А спустя пару минут в мою комнату вошла Женечка и, размазывая сопли и слёзы, присев на краешек моей кровати, всхлипывая, сообщила: баба сказала, что она – «параша ходячая». Я визжал от смеха, я чуть не описался, катаясь по полу. Я икал и пил воду, потому что такого нелепого и смешного ругательства никогда и ни от кого более не слышал. Но бедную Женечку, конечно же, пожалел.
Со временем бабушкино христианское подвижничество пошло на спад, но тем не менее воцерковленными мы с сестрёнкой считаем себя и по сей день. Бабушка вообще была человеком увлекающимся, и, может быть, не так нелепы были её новшества, как то, с каким рвением она воплощала их в жизнь. Никто из членов семьи не смел ей противоречить, смиренно принимая очередное её какое-нибудь ноу-хау.
Где-то бабушка раздобыла книжку некоего Поля Брэгга под названием Чудо голодания, в которой вышеупомянутый «подвижник» увещевал граждан, что кушать-таки вредно. Надо заметить, что и до этого рацион нашего питания основывался на исключительно пользительных продуктах. Также нельзя забывать о постах и постных днях. Потому-то вредоносные конфеты и прятались, а в некоторых случаях даже уничтожались. Так вот… Этот «тоже учёный» уверял, что его система способна избавить обывателя