Алекс и Алекса в поисках смыслов. Александр Донской
Алекса подошла вплотную, но вместо того, чтобы ударить, спросила, где здесь ближайшая церковь. Девушка довольно агрессивно ответила, что не знает:
– В ТЦ бы лучше смоталась, кроссы бы себе нормальные купила! А не в церковь, как бабка старая!
От такой наглости Алекса потеряла дар речи. Она замахнулась, чтобы ударить обидчицу, но девушка неожиданно толкнула ее в живот и прыгнула в подоспевший вагон. Алекса хотела было побежать за ней, но Алекс ее удержал.
– С ума сошла? Драка в вагоне? Чтобы гарантированно в участок попасть?
– Еще одна попытка, и я сваливаю, – сказала Алекса Алексу. Он согласился.
Постепенно стали появляться новые пассажиры. Пришла высокая девушка с собачкой, две толстушки-подружки в спортивках и ворчливая бабка со злыми глазами. Хотя старухой ее назвать было сложно, но вела она себя, как сущая Баба-Яга. Шла по перрону, делая всем замечания. Увидев беременную попрошайку, бабка подошла к ней и завопила:
– Что, все никак не родишь, сука лживая? Сколько еще ходить беременной? Три года? Пять лет?
Пока внимание всех зевак было устремлено на скандальную бабку с попрошайкой, Алекс быстро указал Алексе на студентку в синем плаще, которая только что подошла. Времени на раздумье не было. Алекса быстро подскочила к ней, ударила в живот. Почему-то в этот момент она вспомнила девицу на каблуках, которую задела по дороге у метро, и ее рука сама нанесла невинной пассажирке второй удар. Дальше все было, как во сне. Алекс крепко схватил ее за локоть и потащил через перрон к вагону. Полицейские оттаскивали бабку, которая яростно вцепилась в живот попрошайки и пыталась оторвать его, чтобы доказать, что он накладной. Девушка в синем плаще кричала. Алекса и Алекс вошли в поезд.
Алексу трясло. Ей казалось, что она задыхается. Алекс посадил ее в конце вагона. В голове колотились мысли. Как, как так? Она не ударила ту сучку, которая оскорбила ее, не успела стукнуть вторую сучку, которая пнула ее в живот, а ударила простую девчонку, такую же, как она сама, которая ничего плохого ей не сделала! Уж если бить, то лучше бы ту стерву! А как же теперь правило ее тренера? Как же «лучший бой – непроведенный»? И что теперь, она плохой каратист?
– Алекса, Алька! – это Алекс теребил ее за плечо. Алекса посмотрела на него исподлобья.
– Ну что ты, отлично справилась же! Молодец! – он попытался ее приобнять, но Алекса его оттолкнула.
– Ты конченный придурок. Не подходи ко мне больше! – Алекса притопнула на него ногой и вышла на своей станции. Нужно было еще три часа отсидеть на работе. Ее все еще трясло. С другой стороны, было еще кое-что странное. Она ощущала непонятное приятное чувство и не знала, куда от него деться. Она отчетливо понимала, что ей понравилось бить человека, ощущала, как ей полегчало после удара – ведь от перепалки с девицей на улице просто горели кулаки. И между тем вспоминались слова тренера, растерянные глаза девушки в синем плаще. Это так странно. Но ей понравилось убегать, ей понравилось сначала бояться,