Загогулина. Марина Москвина
ребята придут к нему, попросят, уговорят, вы им поможете, и если он согласится…
– То что?! – спрашивает тетя Сирануш, обомлев.
– То мы с Нельсоном, – радостно говорит Мариам, – поженимся!
– Правильно! Сыграем свадьбу! Пригласим ваших родственников! – говорит моя мама.
– Из Схоторашена!.. – говорит Мариам. – Из Дзорагюха!..
– Таким образом, – подхватывает папа, – положим конец этой, хоть и многовековой, но совершенно нелепой ссоре.
– Вай, – охнула тетя Сирануш.
И уже более миролюбиво спросила:
– Что он пишет, скажи, этот Паремузян?!
– Стихи, – отвечает Мариам.
Она скрылась в нашей с ней комнате и принесла тоненький конверт без марки.
– Прочту одно, поздравительное! – с гордостью объявила Мариам. —
«Настало время, мы расстались,
Нас разнесло кого куда…
Но наша дружба все ж осталась,
Авось, на долгие года…
С Новым Годом тебя поздравляю!
Много счастья, успехов желаю!
Здоровья неплохого
И смеха озорного!
Поэт-любитель Нельсон Паремузян.
P.S. Жду отзывов о стихе!»
Какие там отзывы! Мариам прочитала так, что всем было ясно – это лучшие стихи в мире.
Всем, кроме тети Сирануш.
– Чокнутый, – сказала тетя Сирануш. – Они еще и сумасшедшие, как я забыла.
Тетя Сирануш оделась, из сумки вывалила к нам на стол все свои продукты, сказала напоследок:
– Бай, только бы отец не узнал…
И – как «Вояджер» к братьям по разуму – пошла домой к дяде Ованесу.
Глава 8
ЛЕВ И САМСОН
Итак, мой выбор пал на Льва. Со Львом меня связывает сцена.
Мы играем в «Женитьбе Бальзаминова». Он – Бальзаминова, я – вдову Белотелову. Я его по ходу действия спрашиваю:
– А вы когда меня полюбили?
АБальзаминов – Цуцульковский – отвечает:
– В четверг после обеда на прошлой неделе!..
Лев занимает особое, «генеральское» положение в нашей труппе.
Бальзаминов – его первая комическая роль. До этого, начиная с четвертого класса, он гремел как трагик.
– Фактура! – с уважением говорит о Льве главный режиссер драмкружка.
А у Льва и правда – «фактура»!
Голос в нос, нос – греческий, и мне кажется, греческий же – выдающийся вперед подбородок.
Я начала думать о нем с утра, сразу, как только проснулась.
– Лев! – сказала я сама себе. – Цуцульковский!!!
Жизнь показалась мне чудесной.
Поэтому после репетиции я пригласила его на ВДНХ. Весна была уже, апрель! С крыш падали сосульки и разбивались, как стакан!
Мы шли в толпе – самое мое любимое! Вдвоем – я и Лев!
– Взвесимся? Я плачу! – предложил Лев у главного входа на выставку.
С пальто и ботинками во Льве оказалось сорок два кило! Во мне было сорок девять триста.
Потом Лев стал жать на силомер и выжал восемь килограммов.
– А