Inselstadt: Город-остров. Анна Закревская
пор не разрушились… если речь, конечно, не о пострадавших во время войны. У них, как ты сам успел заметить, энергетические контуры сильно повреждены, и ночами их мучит фантомная боль от утерянных частей конструкции, но здесь они хотя бы знают, что рано или поздно будут восстановлены. Меж тем, остров занят практически полностью, жителей также прибыло, поэтому я всё чаще думаю, что пора прекратить это бегство от самих себя… и от мира.
Заинтригованный, Йоахим вскинул бровь. До этого момента он считал Хранителя этаким ходячим оберегом хрупкого прошлого от яростных ветров настоящего – возможно, виной тому было название должности Эрика.
– Я хочу запросить для Инзельштадта статус независимого города, – признался Эрик. – Но до того, конечно, многое понадобится привести в соответствие требованиям… впрочем, так я сейчас обозначаю цели, а не препятствия. Строительство придётся отложить до весны, но на скуку времени не останется всё равно… потому что мы будем учиться. У зданий и друг у друга.
В день первого снега город-остров сделал новый шаг вперёд и вверх, становясь городом мастеров во имя идеи, в которую беззаветно верил его Хранитель: сотворенное ради чего-то не может уйти в никуда3. Сотворённое однажды с любовью, вдохновением и максимальной отдачей, обретает собственную жизнь от искры жизни творца. И нет ничего хуже, чем дать этой искре погаснуть в забвении и ненужности.
– Дело не только в том, чтобы мы могли быть на подхвате друг у друга, – говорил Эрик, и от его слов казалось, что остров подобен кораблю, дрейфующему в открытом море с пёстрой командой на борту. – Сейчас время триумфа конвейеров. Пусть. Мы здесь тоже пользуемся технологическими достижениями, и я их всячески приветствую до тех пор, пока они не разрушают облик зданий и не ранят тем самым их душу. Но рано или поздно, думается мне, люди устанут от типовой мебели и безлицых многоэтажек, куда ежедневно возвращаются после работы, чтобы забыться тяжёлым сном. Захотят создать что-то созвучное себе. Быть может, даже собственными руками. И пусть они найдут здесь такую возможность… ибо что ещё мы можем предложить миру за право быть теми, кем хотим?
Вероятно, идея Эрика Альтмана была наивной и утопической. Скорее всего – таковой она и была, если смотреть на неё со стороны того мира, от которого город-остров пока ещё оставался скрыт ширмой оптических иллюзий. Но для обитателей Инзельштадта эта идея стала воздухом, смыслом, спасением.
Никто и никому не говорил здесь: «Зачем тебе это знать?» и «Ты этого не сможешь». Говорили: «Хочешь, помогу?» и «Хочешь, научу всему, что умею?» Жители города-острова были очень и очень разными – так у двух соседних домов нельзя было найти одинаковых фасадов, но общим знаменателем для них стала не одна лишь задача выживания, которая – так или иначе – стояла перед каждым и раньше. Странный, не поддающийся изучению дар слышать
Юльхен Глазова