Не буди ведьму. Татьяна Корсакова
чтобы разглядеть того, кто сидел в кресле.
Он был похож на своего пса. Такой же древний, рослый, болезненно худой, с торчащими из-под манжет рубахи тонкими запястьями, с длинными, узловатыми пальцами, с кадыкастой шеей и совершенно лысой головой. На лице его так же, как и на голове, не было никакой растительности: ни бороды, ни усов, ни даже бровей и ресниц. Наверное, из-за этого Арине на мгновение почудилось, что перед ней не человек и даже не ведьмак, а инопланетянин с желтой, пергаментно-хрупкой кожей и внимательными черными глазами. Глаза смотрели на нее со смесью раздражения и интереса, а безгубый рот кривился в подобии улыбки.
– Здравствуйте, – сказала Арина, прислушиваясь к своему до неузнаваемости изменившемуся вдруг голосу.
– Да какое уж тут здравие! – Узкая кисть приподнялась над подлокотником кресла и тут же упала обратно, как полудохлая летучая мышь. – Ни у меня, ни у него, – старик скосил взгляд на лежащего у порога пса, – здоровья уже нет.
– Его ранили. Наверное, сбили мотоциклом. Я его на улице нашла…
– Нашла – и что? – Теперь черные глаза смотрели прямо на нее. – Зачем пришла?
– Он же ваш… – Арина не знала, что ответить этому странному, похожему на инопланетянина человеку. Там, на улице, все казалось понятным и правильным. Пса нужно вернуть хозяину, чтобы тот его спас, поставил на ноги каким-нибудь ведьмовским зельем. – Вы ведь можете ему помочь, – добавила она не слишком уверенно.
Арина не сразу поняла, что этот хриплый, каркающий звук – смех. Старик смеялся, и голова его болталась на тонкой шее из стороны в сторону.
– Девочка, я и себе-то не могу помочь, – сказал он, отсмеявшись, – не то что Блэку.
Услышав свое имя, пес приподнял голову. В его взгляде, устремленном на хозяина, читалось обожание.
– Тогда, может, я? – Ей бы извиниться и уйти из этого темного, пропахшего пылью, свечами и травами дома, оставить этих двоих, пса и человека, в покое, но она не могла. Это было бы неправильно, не по-людски.
– Что – ты? – спросил старик, подавшись вперед. Его узкие ноздри затрепетали, словно к чему-то принюхиваясь. – В тебе нет ничего, кроме глупой жалости. Что ты можешь?
Что она могла? Хороший, пусть и уничтожающе презрительный вопрос.
– Я отвезу Блэка к ветеринару.
– Зачем? Чтобы последние дни он доживал в клетке, среди чужих людей?
– Значит, я привезу ветеринара сюда, к вам.
– А ты упрямая, – сказал старик не то одобрительно, не то осуждающе. Пальцы на подлокотнике слабо шевельнулись, черные глаза скрылись за тяжелыми, лишенными ресниц веками. – Упрямая и смелая. Со мной давно уже никто так не разговаривал. Не надо врача, сама все сделаешь.
– Я?! – Она оглянулась на внимательно прислушивающегося к их разговору пса. – Я не умею.
– Научишься, – отрезал старик. – Раз такая жалостливая, – добавил все с той же усмешкой. – В шкафу, на верхней полке, пузырек, третий слева, с притертой пробкой. Достань!
Арина подошла к шкафу,