В ритме твоего тела. Катерина Райдер
Алан случился, – задумчиво протянула я, залпом уничтожая вино, выдавая с потрохами разочарование собственной жизнью.
– Что за бред? Разве это, наоборот, не должно было сыграть тебе на руку? Он ведь уже тогда продюсировал артистов и весьма успешно! – нахмурился Марлоу, чуть приподнялся и забрал у меня пустой бокал.
– Харди не любит смешивать личное с работой. А я была для него слишком личным…
Блондин осуждающе хмыкнул. Мы снова замолчали. Непринуждённая атмосфера беззаботного веселья начала стремительно съеживаться, наделяя пространство горькой тоской. Тишина, повисшая в воздухе, стала почти ощутимо кислой на вкус.
Я ненавязчиво посмотрела на собеседника. Он почти не двигался, глядел куда-то вдаль, погружённый в собственные мысли. Такой красивый, задумчивый, необычный. Свет от камина обрамлял его профиль, мягко подчёркивая плавную угловатость черт. Противоречие на противоречии, но в этом и был весь Джеймс Марлоу! С виду бесшабашный панкушник, дерзкий (ходили слухи, что ещё и драчливый), а на самом деле очень искренний парень, с тонким внутренним миром и весьма трезвым взглядом на жизнь. И, да, в отличие от других музыкантов, почти без вредных привычек!
Британец заторможено моргнул. Уголок бледных губ дрогнул, словно он собирался улыбнуться, чего так и не произошло. Вместо этого блондин опустил взгляд к своему бокалу, слегка покатал вино по его стенкам и сделал глоток.
Прекрасен… Как же он прекрасен!
– Лора, ты счастлива? – вдруг, ни с того ни с сего, спросил Марлоу, глядя на меня из-под светлых и длинных, но почти без завитка, ресниц.
– Ну… – я усмехнулась, стараясь казаться не обременённой сожалениями, – королевой Лос-Анджелеса я так и не стала, зато стала первой леди в рокерском котле.
Музыкант как-то слишком печально улыбнулся.
Меня начала напрягать сложившаяся ситуация. Джеймс копнул непозволительно глубоко в моё прошлое. Кажется, он и сам не был готов к такому погружению. Мы коснулись слишком личных тем, чрезмерно быстро стёрли черту между дежурной вежливостью и абсолютным откровением. Одно дело «начать сначала» и стать просто знакомыми, коллегами в каком-то смысле. И своем другое делиться друг с другом чем-то интимным: воспоминаниями, мечтами, разбитыми надеждами. Это накладывало особый отпечаток, делало нас ближе.
Уровень опасности – оранжевый!
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я встала на ноги и пошла за гитарой. Джеймс ничего не сказал, просто молча смотрел на то, как с характерным щелчком открылся кофр и в моих руках появился акустический Martin.
Вернувшись к камину, я протянула парню гитару, требовательно кивнув.
– И что ты хочешь, чтобы я сыграл? – без лишних пререканий, спросил блондин, принимая сидячее положение, укладывая инструмент на колено.
– Не знаю, что-нибудь, что подчеркнёт трагичность моей жизни, – иронично усмехнулась я.
– Может быть, лучше это?..
Рокер ударил несколько раз по струнам, обозначая гармонию. Я сразу же поняла, что он наигрывал The Offspring «Give It To Me Baby».
– Какая