Темный мастер. Анна Степанова
что тебя раньше допрашивали, сказал, будто у охотников каждый сам по себе? И нет над вами никакого руководства? И чиновники да стража имперская вас только из-за подкупов не трогают? Что ж ты про лицензию второй степени, что у тебя на шее болтается, ничего не сказал?..
Рука Сенара невольно потянулась к серебряной монетке, висящей на шнурке у него под рубашкой.
«Как он узнал?»
– Думаешь, я тогда, в твоей спальне, только твой ночной колпак и разглядывал? – словно отвечая на его мысли, говорил темный мастер. – Думаешь, не понял, что это за серебрушка такая?
Белые его пальцы теребили краешек темной маски, невольно (а может, с умыслом) привлекая стариковский взгляд к опасно поблескивающему металлу перстня, голос все больше наливался льдом…
– Раз лицензии у вас есть, – продолжал давить юноша, – значит – и контакты с имперскими службами, значит – и представлять вас кто-то должен официально! Не о том ли «Сообществе» проболтался Реми?..
– Я! НЕ ПОНИМАЮ! О ЧЕМ ТЫ! – почти закричал старик.
На миг повисла тишина.
– Очень… зря… – обронил темный мастер.
Синие глаза в прорезях маски вдруг выцвели до прозрачного, обдавая холодом. Рука Огнезора потянулась к Сенаровой щеке, похлопала, будто ободряюще, и вцепилась внезапно в сухую стариковскую кожу. Сердце охотника подскочило и замерло, отозвавшись горячим перебоем в висках. Но он не мог отвести взгляда. Словно мышь перед змеей. Мышь, сгорающая в ледяном пламени!
«Вот за что ему, проклятому, это имя дали!» – еще успел подумать Сенар перед тем, как его будто вывернули наизнанку.
Он всхлипнул от боли, страха, отвращения – и вдруг понял, что говорит. Вслух. И как раз то, что никогда, ни за что человеку перед ним не сказал бы…
– Сообщество… охотников… – Тяжело ворочался сам по себе его язык, к бесконечному ужасу хозяина. – Членов… немного… лишь те, кто достоин… знака неосудимости… У всех… лицензия… второй степени. Позволение на… воровство и… убийство… для самозащиты… Есть… место, где можно… оставить… весточку…
– Где оно? – спрашивал властный, безразличный голос.
И Сенар продолжал говорить – вновь и вновь, как в дурном сне, называя улицу в столице, дом, условные знаки, позволяющие войти, людей, к которым нужно обратиться… И еще какие-то имена, которых он и сам уже не вспомнил бы, какие-то новые знаки и цифры… И про лицензию, доступ ко многим сомнительным делишкам и людям подозрительным открывающую, говорил что-то. И про то, как получить ее трудно, но лишиться – просто, коли правила охотничьи негласные нарушишь. И про правила эти самые, про то, к примеру, что каждую тайну, мало-мальски важную, на всех делить надобно…
Казалось Сенару, что говорит он уже целую вечность. Так долго, что собственный язык его, совсем чужим ставший, закрутится вот-вот во рту да изогнется по-змеиному, а слова и вовсе сами по себе покатятся, зазвенят по полу монетками. Старик даже картинку эту живо представлять начал, почти монетки ловить приготовился, когда Огнезор убрал вдруг руку, позволив