Белоснежка и медведь-убийца. Дмитрий Агалаков
местного цирка. Их фамилия была Карпухины. Как, когда и при каких обстоятельствах пожилая женщина обезножила, этого в отчете не значилось.
В два часа дня они с Кириллом подошли к кафе «Радуга». Солнце спряталось за тучи. Холодный осенний ветер задувал по улице Краснознамённой, крутил листья на перекрестке с улицей Заречной. Местное кафе стеклянной витриной выходило на перекресток. Недалеко от дверей топтались пожилые и похожие друг на друга пожилые мужчины, в куртках и плащах, кепках и шляпах. Лица у них были розовые. Все курили и балаболили. Громко. Один размахивал руками, то показывал в одну сторону, на улицу Краснознаменную, в сторону гостиницы, то в другую, вдоль улицы Заречной. Юля могла бы поклясться, что оратор очерчивал путь медведя-убийцы. Половина компании усиленно кивала.
С особым вниманием его слушал мрачного вида полковник, наверняка отставник. Он был на полголовы выше других и при форме – привычный зеленый мундир, плащ и фуражка, надетая на выбритую тяжелую голову. Словно только что с построения. По всему он был вождем и жрецом этой компании. Например, провещевал, будет война с Америкой или нет и когда вернется социализм. Его пунцовая физиономия пылала огнем и время от времени искажалась гневом. Он то и дело стремительно поднимал руку и тряс пальцем перед носом рассказчика: «Именно, Семеныч, именно!»
Кирилл остановил Юлю в двадцати шагах от компании.
– У них перекур между очередной соточкой, – сказал Следопыт, – этим можно воспользоваться. Но смотри, подходить к ним сейчас небезопасно, это как в вольер с дикими кабанами прыгнуть. Ты готова?
– Всегда готова, – отозвалась Юля и прибавила шагу.
Когда они подходили, то услышали голос: «Я б за Иваныча шкуру с него живого спустил! Да где ж его найти-то?» – это говорил пожилой полковник.
Кипевшая на быстром огне компания старых говорунов даже не заметила, как в их ряды ворвалась юная дева.
– Привет, герои! – звонко выпалила Юля. – Как жизнь?
Она будто пальнула у них под ухом! Все замолчали и расступились. И уставились на гостью. Перед ними стояла симпатичная девушка в короткой куртке и кепи. Позади нее остановился спортивный мужчина средних лет с фотоаппаратом. С такой наглостью мало кто врывается в незнакомую компанию, разве что полиция или вездесущие репортеры. Но эти были явно не из органов.
– «Аргументы и факты», Москва! – с прежним энтузиазмом объявила девушка. – Корреспондент Юля Пчелкина, – она хлопнула корочками перед глазами заядлых выпивох. – Расскажите нам, пожалуйста, о гибели Фёдора Ивановича Калявина. Ведь вы были с ним знакомы, правда? – и она посмотрела чистыми, ясными, зелеными глазами на местных алкоголиков.
Неожиданно вперед выступил полковник, отстраняя руками остальных товарищей.
– Никого мы не знаем! – мрачно произнес он. – Никаких Калявиных!
И посмотрел на своих, точно предупреждая: молчите! Грубый отпор смутил Юлю, но лишь на мгновение.
– А мне сказали, знаете, – смело