Шанс (Коммуналка). Марина Болдова
работу по сердцу. По сердцу Милочке было сидеть дома, ухаживая за мужем. Но, вот мужа-то и не было. И он, Борис, чувствовал себя в этом виновным. Он обрадовался, как только узнал, что Мазуру нужна секретарша. Милочка виделась ему на этом месте как нельзя более подходящей, с ее-то неумной тягой заботиться хоть о ком. Милочка уволилась из школы: слушаться Бориса она привыкла еще с детских лет. Новая работа не требовала от нее напряжения душевных сил, только сноровки у кофеварки и знания компьютера. Ленька Мазур по первости даже пытался приударить за ней, склоняя к быстрому сексу в рабочее время, но очень скоро натолкнулся на твердое «нет». Так же быстро он понял, что не готов терять Милочку из-за своих сексуальных потребностей, нагрузил ее еще и работой референта, наслаждаясь экономией средств на зарплату: о жадности Лени еще со студенчества ходили байки. Милочка с улыбкой подносила кофе, по ходу давала ценные советы там, где у Лени застопоривалось, задерживалась с шефом допоздна, не требуя для себя за это отдельных привилегий и повышения денежного довольствия. Только уже потом, когда Борис развелся, она в дни их редких свиданий стала уходить с работы ровно в шесть, как было прописано в трудовом договоре. И ничто, даже ревниво нахмуренные брови и грозно сопящий нос Мазура, не могли ее остановить.
А Борис, передав свою подругу детства с рук на руки Леньке, продолжал пописывать статейки в газеты, готовя себя морально к «большому» делу. Он был уверен, его идея, его сценарий не могут не понравиться Мазуру.
Жена Бориса, верившая в него поначалу свято, терпеливо ждала материального проявления его гениальности. Тем более, что нужды ни в чем она не испытывала. Яшин жалел свою бестолковую дочку Иришку, которую охомутал этот, с его слов, бездарь Борька Раков. Он молча давал деньги на икру к столу и бензин для «копейки» Ракова, совсем не молча страдая за свое дитя. Выговаривая Борису сполна, он пытался хотя бы угрозами и тычками подтолкнуть того на мужские, как он говорил, поступки. Борис должен был, по его желанию, бросить свою писанину и идти работать к нему. Даже просто менеджером, но – с перспективой. Борис сопротивлялся, доводя своего тестя до состояния бешенства. Даже, когда пошли первые гонорары, Яшин только презрительно усмехался. Борис тоже, но с подтекстом: мол, вы еще меня узнаете.
Как-то удалось Яшину отворотить свою дочь от Бориса. Где-то упустил Борис момент, когда Ирина начала поглядывать на него без прежнего восторга. Однажды, молча поедая приготовленной ею ужин, он оторвал глаза от тарелки с картошкой и натолкнулся на взгляд жены. «А глаза-то папины», – мелькнуло у него. Он не стал дожидаться, пока ему укажут на дверь. Он собрал свои пожитки, положил ключ от квартиры, подарка тестя к свадьбе, на стол и ушел. Их разводил суд, на этом настоял Яшин. Дочь Танюшка, с которой у Бориса контакта почти не было (ну, не знал он, что делают с пятилетними девочками!), осталась с мамой. Борис сам предложил выплачивать алименты размером в три тысячи рублей, хотя суд, исходя из его заработков, не смог насчитать и такую сумму. Ирина и ее отец только отмахнулись от него, но он настоял,