Бедный Бобик. Наталия Терентьева
даже жестокий, а он, Денис, – бобик. Или нет?
Он прокашлялся и махнул официанту:
– Пива еще принеси! Биар! Колд!
Лора улыбнулась одними губами, продолжая внимательно смотреть на Дениса. Он залпом выпил огромный стакан ледяного пива, с трудом отдышался и спросил:
– Простите, Лора, а выполнять… делать это будете – вы?
– Делать это будем – мы. Это такая же маленькая тайна, как и ваша фамилия, Денис… – улыбнулась Лора тонким ненакрашенным ртом, сливающимся с плоским загорелым лицом. – Вы не горячитесь сейчас, отказаться вы всегда успеете. Начнем с простой услуги, за обычный миротворческий полтинник. Вы мне излагаете суть дела, а я вам предлагаю несколько реальных вариантов… помощи. Идет? Если вас что-то устроит из предложенного, будем говорить дальше.
– Идет, – вздохнул Денис, который уже стал жалеть, что в припадке страха, кажется, поторопился, дернул Женьку, и вот уже влетел на полтинник. – Если в долларах, ничего? Шестьдесят…
Денис достал из кошелька купюры пятьдесят и десять долларов, и неожиданно к нему вернулось привычное ощущение уверенности и стабильности, которое он всегда испытывал, трогая шершавую поверхность простых, скромных купюр с неярким зеленоватым рисунком и носатыми, вменяемыми президентами.
– Понимаете ли, Лора, одна женщина…
Я боюсь… Хватит ли у меня сил… Особенно когда тебя нет. А тебя ведь больше нет со мной, да, Денис? Даже когда ты звонишь и приходишь, ты стал другим, далеким… У тебя такие чужие глаза…
Теперь, конечно, многое изменилось, и я уже не так безоглядно стремлюсь к тебе, как прежде.
Иногда меня пугают твои фантазии, я чувствую в них любопытство к запретному и равнодушие ко мне… Иногда мне кажется, что мы с тобой вот-вот зайдем за ту грань, за которой любви больше нет, а есть лишь грех, блуд… Я часто слышу эти слова в церкви. Так часто, что стала вдумываться.
Я знаю, что существует какой-то высший закон правды и справедливости. И что кусочек этого закона есть в каждой душе. Вернее, не знаю, а верю, хочу в это верить. И если его нарушать, этот таинственный закон, то обязательно будет расплата. И этот кусочек в душе будет гореть и плавиться. А если не нарушать, то расплаты не будет, хотя и награды особой не жди.
Но вера не даст мне ответа на один очень простой вопрос, который меня все больше волнует. Ответить на него можешь только ты. Но почему-то не хочешь. А если бы ты мне задал этот же вопрос, я бы тебе просто ответила: «Я тебя люблю».
Я жду твоего звонка, еще не проснувшись, еще во сне. И мне часто снится, что ты мне звонишь. Я говорю «Алё», просыпаюсь от собственного голоса, а телефон молчит. И я вспоминаю, как раньше ты звонил мне каждое утро. Обязательно дозванивался, чтобы просто сказать те три слова, которые ты больше не говоришь.
Ты объясняешь, что слова – это ерунда, и вообще – такое по многу раз не произносят. А мне кажется, что эти слова надо говорить снова и снова.
Они как ключ, как тайный код, простой и страшный, –