Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник). Энтони Беркли
в жизни пригласил человека на ужин сегодня же вечером, не потратив хотя бы двадцати минут, чтобы озабоченно обсудить с миссис Гринхилл меню и расходы. Пожалуй, ему повезло, что мистер Плейдел, по обязанности посещающий все премьеры (мистер Тодхантер совсем упустил это из виду), не смог принять приглашение. В процессе настойчивых уговоров, впрочем, выяснилось, что Плейдел живет в Патни, всего в полумиле от дома мистера Тодхантера, и потому вполне сможет зайти к нему на полчаса после спектакля.
Это была удача. В беседе, которая состоялась около полуночи, мистер Тодхантер узнал все, что хотел знать.
Джин Норвуд, пояснил мистер Плейдел, отвечая на расспросы хозяина дома, – прелюбопытный типаж. Редкая скупость и невероятная алчность сочетаются в ней с почти болезненной жаждой восхищения. Артистизм у нее есть, но дарование невелико, и то, чего ей недостает, она с лихвой восполняет чутьем; ибо в театре Джин Норвуд занимает то же примерно место, что определенного рода популярный писатель – в литературе.
– Посредственность, страстно взывающая к посредственности – вот как это называется, – сухо заметил мистер Плейдел, – и это себя оправдывает. Джин Норвуд – посредственность во плоти. Она точно знает, что ждут от пьесы жители предместий, и играет именно так, как им нравится. Вы же знаете, она похваляется тем, что не знает провалов.
– Стало быть, она очень богата? – предположил мистер Тодхантер.
– Отнюдь.
– Но по крайней мере у нее есть средства?
– О да.
– Значит, она расточительна?
– Напротив, говорю же вам, скупа донельзя. Никогда не платит сама, если может найти мужчину, готового заплатить за нее; причем, побуждая его к этому, она не стесняется в средствах.
– Боже, Боже! – причитал мистер Тодхантер. – Ничего не понимаю!
Мистер Плейдел пригубил свое виски с содовой и пригладил аккуратную заостренную бородку.
– Так тут и зарыта собака. Кабы не это ее свойство, Джин Норвуд была бы вполне обыкновенная дамочка, а так она из ряда вон, во всяком случае, на английской сцене. Разгадка этой мудреной натуры кроется в ее страсти к аплодисментам. Именно ради аплодисментов Джин Норвуд готова до последней возможности ужать свои личные расходы и даже, без обиняков говоря, стать содержанкой всякого, кто состоятелен и не болтлив, поскольку публике, конечно же, знать об этом не следует. Сдается мне, она искренне верит в то, что таким образом жертвует собой ради зрителей.
– Но каким же образом?.. Боюсь, я все-таки ничего не понял.
– Ну как же, она тратит на себя лишь минимум того, что зарабатывает в театре, только то, что необходимо, чтобы не ронять статус и одеваться. Из доходов она прежде всего откладывает некую сумму на финансирование следующей постановки, поскольку всегда сама финансирует их, и деловая хватка у нее, надо сказать, крепкая. Остальное идет обратно на сцену. Иначе говоря, она тратит почти все, что зарабатывает – а это немало, –