Последний рассвет. Виктор Власов
себе неудобных последующим победителям, чьи предки были с позором биты самонадеянным выскочкой, летописи умалчивают, а их заслуги приписываются другим историческим лицам.
Рассечённая на долины и лощины подобно Шотландскому высокогорью, Япония в средневековье была такой же конфедерацией крупных земельных владений, что и Шотландия. Границы между провинциями страны не оставались постоянными, а зависели от амбициозности владетелей земель. Сперва таковыми были императорские родственники, принцы, высшие чиновники, проживавшие в «центре мира» – городе Киото, а затем, когда власть по-настоящему перехватили военные диктаторы сёгуны, владение землёй плавно перетекло в «загребущие руки» назначенных сёгунами военных губернаторов, силой подчинивших императорских чиновников на местах, и без зазрения совести присвоив поднадзорные земли, превратившиеся из сюго в даймё.
Воля Императора ограничивалась мерой совести правителей поместий периферии, их готовностью терпеть над собой традиционные институты государственной власти. Тэнно – так назывался император Ямато, не мог быть смещён представителем какого-либо иного рода. Заговорщики, бывало, скидывали с престола неугодного кандидата, но взамен на трон Ямато сажали его же родича, ведь род происходил от самой Аматерасу, и только потомки богини, как верил народ, были в состоянии обеспечивать стране покровительство Небес.
Императорская власть повсюду в мире происходила из древнейшей традиции жречества. Начало статусу «отца нации» положили короли-колдуны, чья личная успешность – от внимательности, сообразительности, везучести, – стала залогом благополучия всех, кто присягнул ему на верность. Монарх – это, можно сказать, «просвещённый шаман». В Японии традиция престолонаследия была облагорожена религиозными философами буддизма и синтоизма, оставаясь сакральной: в определённые дни глава нации обязан исполнять ритуальные действия в том или ином храме, хранить божественные реликвии и прочее, а над императорами с некоторых пор находилась сила, которая ставила им условия – сёгунат, возглавляемый военным вождём общеимперских войск, диктатором.
Правительство сёгуна – бакуфу, впервые было создано по итогам грандиозной войны между двумя влиятельнейшими силами – аристократами рода Тайра и «усмирителем варваров» Минамото Ёритомо. Бакуфу расположилось первоначально вдали от Двора, в Камакуре, а затем, со сменой главенствующего рода (Минамото), перебралось в Киото (в столичный район Муромати), фактически лишив власти императора и знать, но пало от собственных реформ: назначенные сёгунами Асикага военные правители провинций перестали подчиняться центральному правительству, погрязшему в роскоши и пренебрежении обязанностями, и развязали долгий кровавый передел.
Часть первая
Глава 1
Свергнув старый порядок на востоке Хондо, войско Ёсисады Хадзиме, выступившего на стороне Нинтоку Тода, самозваного претендента на престол Ямато, продвигалось на юг.
Сын неизвестного князька, по протекции монастыря на священной горе Курама выдвинувшийся из каких-то дзи-самураев на должность «тиндзю сёгуна», что значит «усмиритель варваров Востока», объявил себя потомком рода Нитта, ветви, начавшийся с Нитта Ёсисады, оставшегося в памяти народной как истинный японец, борец за дело Императора. Амбициозный и жестокий, но туповатый и взбалмошный, Ёсисада Хадзиме прославился скорым подавлением восставших эмиси на Хоккайдо. Белым Тигром звали его самураи-гокенины, и прозвище это подхватили крестьяне и ремесленники богатейших рисом территорий северо-восточного региона Канто, оказавшихся под его рукой.
Имя Нинтоку Тода, что провозгласил себя воплощением древнего святого правителя и пересказал фразу исторического прототипа: «Отныне и в течение трёх лет все поборы прекратить и дать родам передышку в их тяжёлом труде», в устах жителей звучало как самый сладкий, пьянящий надеждами яблочный нектар. Освобождённые от непомерной дани, налагавшейся прежними властителями, когда крестьянин был обязан отдавать семь мешков риса из десяти, они расправили плечи, трудясь ради достатка своих семей. С уважением и в признание новой покровительствующей силы, и чтобы священная традиция синто не нарушалась, крестьяне отдавали своему императору лишь меньшую часть того, что выращивали. Да Нинтоку Тода, воспитанный в монастыре в умеренности и аскетизме, многого и не требовал – по одному коку риса на воина, по два – на самурая-гокэнина, и верности от асигару, пехотинцев, которых выставляли деревенские семьи, одного воина от четырёх дворов.
Рос достаток жителей быстро, как бамбук – появилось много новых домов по буддийскому образцу, на добротных каменных фундаментах, удобных для проживания, радующих глаз. За провинциальным замком Тиёда в городке Эдо, окружённом отстраивающимися кварталами, в которых селились военные и духовные деятели, бежавшие из Киото к Объединителю, закрепилась слава будущей резиденции сёгуна. В самом замке, под охраной особого отряда самураев-хатамото хранились, по уверениям «очевидцев», подлинные «Три священных сокровища». Монахи рассказывали, будто бы в момент явления истинного «я» Нинтоку молящимся на горе Курама,