Милицейская сага. Семён Данилюк
– до суда будет твоя Лавейкина гулять на свободе. А там уж… Законность у нас одна для всех. Суд её и отмерит.
Берестаев примирительно хохотнул, давая понять, что аудиенция окончена.
– Законность одна, связи разные, – буркнул несговорчивый посетитель. – Потому на всех и не хватает.
– Интэррэсно у тебя получается: все вроде как конъюнктурщики, один ты за державу радеешь.
– Дайте санкцию, нас двое будет.
Берестаев поджал губы, рывком придвинул разбросанные по столу листы и в верхнем углу первого экземпляра наискось, взрезая пером бумагу, начертал: « В санкции на арест отказываю за нецелесообразностью. Избрать в качестве меры пресечения подписку о невыезде». И далее – озлобленная тугая пружина прокурорской подписи.
Швырнул через стол:
– Выполнять!
– Стало быть, на девятьсот рублей направляем в суд, а двадцать тысяч свалившихся с неба излишков «хороним»?
– Выделяем в ОБХСС для дополнительной проверки. Подсунули халтуру, пусть сами и расхлёбывают. Котовцы хреновы! Ещё вопросы?
– Вопросов больше не имею. Решение, достойное всяческого восхищения, – Тальвинский поднялся. – Разрешите идти?
– Слушай, ты! Тебя за что из следственного управления турнули?
– За волокиту при расследовании многоэпизодного хищения, – привычно отрапортовал Андрей.
– Врёшь, не за это. За склочность твою. Нет, не выйдет из тебя руководителя. Посторонний ты нашему правоохранительному делу человек.
– Честь имею, – Тальвинский открыл дверь.
– Одного не пойму, действительно шизанутый или цену себе набиваешь?
Дверь аккуратно закрылась. Оставшись один, Берестаев сгрёб развинченные детали «эксклюзивной» авторучки и швырнул всё это богатство в корзину для мусора.
На лестничной площадке среди кладбищенских венков и пахнущих стружкой гробов – свежее поступление в магазин ритуальных услуг, – курили три женщины с маленькими звёздочками в петлицах. Открывая дверь, Тальвинский по обрывку фразы и по сделавшимся смущёнными лицам уловил, что обсуждается злободневная проблема на предмет «сорваться» по магазинам.
– Ну что, Андрюш, накрутил Юру? – догадалась заместитель районного прокурора.
– Без жертв победы не бывает, – неловко отшутился Тальвинский.
– Как? Опять?! – в отчаянии она закрутила головой. – Да что ж это делается, бабоньки? Вы там с ним чего-то делите, а жертвами-то мы оказываемся.
Будто в подтверждение этих слов в приёмной раздался рык, и вслед за тем на лестницу выскочила расстроенная секретарша.
– Зовёт. Говорит, совещаться со своими дурами буду, – она осуждающе посмотрела на Андрея. – Ой, девочки, злющий!
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – хмыкнула зампрокурора. – Спасибо вам, товарищ Тальвинский, что не забываете. Вы уж почаще, а то без вас как-то пресно.
Расстроенный Андрей расшаркался. Надо было торопиться в отдел.