Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Лев Толстой
притти ни к чему, кроме как к отрицанию произвола ист[орических] лиц или произвола масс. Если 25 человек на одной цепи, никто из них не свободнее другого.
Но у них должна быть одна, общая свобода, и между ними могут быть степени свободы.
Посмотрим на вопрос свободы в истории.
* № 37 (рук. № 33).
Сердце царево в руце божьей. Вольтер говорит, что не было бы Варф[оломеевской] ночи, ежели бы у короля не было запора.
Мы всё таки верим в чудеса и предполагаем в Б[онапарте] эту власть. Но не нужно падения Ерих[онских] стен, нужно, чтоб ядро пролет[ело] мимо Нап[олеона].
* № 38 (рук. № 34).
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то[149] направление движения этого тела[150] никогда не будет совпадать ни с одной из[151] сил, а будет[152] среднее, кратчайшее[153] направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
* № 39 (рук. № 35).
[боль]шего или меньшего желания драться. Рассматривая отдельно каждое условие, нет никакой возможности притти к[154] научным результатам, ибо условий этих тысячи, и все они по отношению к силе войска не могут быть рассм[атриваемы] отдельно и дол[жны] быть взяты вместе с [друг]ими неизмеримыми н[уж]ными условиями; толь[ко] [рассматривая дух войска, к[ак] условие силы, большей или м[еньшей], во време[ни] драться, рассматривая его, как неизвестное во вр[емени], есть надежда найти науч[ное] построение дисциплины, вооружен[ные люди] не могут иметь влияния на си[лу]…[155] имеет влияние на…[156]
* № 40 (рук. № 36).
Важное к 5-му тому.
Пьер ехал до Москвы, помогал раненным, узнавал новости и ни разу не возвращался к[157] мыслям сна, хотя чувствовал, что в нем открылось что-то и так остановилось – открытое.
Дорогой ему сказали за верное, что кн[язь] Андрей умер.
Все веселы. Наташа весела,[158] мать и Соня ей не отвечают, грустны. Остановились за м[осковской] з[аставой]. Все вдруг грустны. Идут казаки. Нат[аше] сказали. Она сидит, едет. Темнота, заревы пожаров. Останавливаются в Мытищах. Пожары. Один раненный кричит. Нат[аша] спрашивает, где он. За ней смотрят, как за больной. Мать потрогала ее голову. Она озябла, дрожит – настояла, чтоб разделась и легла. Лежит прислушивается, стон… зарево, крики в кабаке. – Соня? спит, – встает на ципочках и вышла в сени.
–
Кн[язя] Андрея[159] внесли, долго укладывали, уложили, Тимохин. Он б[ыл] без памяти всё время, теперь очнулся. Красная горит одна свеча, мухи сонные, тараканы. Пититити. Муха. Что откры[лось], да: любовь христианство вспыхнула фактом и по чувству строит учение. Кто учил? Бог, не может не быть. Приложение. Обратн[ый] учению факт – непрощение, что бы я дал – мухи, красная свечка пититипити… и скрип и шаги. Она[160] увидала ясный, чистый взгляд любви, подбежала к руке, простите. Слезы. Тимохин, доктор. Узнали? – Простили?[161] нет, простили ли за то, что я сделала? – чуть слышным шопотом. Дурна, но глаза. В нем детское от шеи