Тайны храмовой горы. Иерусалимские воспоминания. Станислав Сенькин
вопрос. – Патриарх раздраженно махнул рукой. – Но дело не в этом. Я клоню совсем к другому. Если бы Бог вручил тебе игуменство, что бы ты сделал в Лавре? Как бы ты поступил на месте игумена? Отвечай только правду и помни, перед кем ты сейчас держишь ответ.
Отец Матта с уважением поклонился. – Я никогда не забывал об этом, Блаженнейший Отец.
– Ладно. Тогда с сознанием этого факта и смирением отвечай на мой вопрос.
– Я бы постарался возродить дух древнего монашества, согласно с заветами святых Антония и Макария и…
– Хорошо! А если бы монахи стали противодействовать твоим реформам?
Отец Матта задумался.
– Тогда, Блаженнейший Папа, я бы усомнился в том, истинно ли эти люди являются монахами? Ведь истинный монах есть истинный сын своего игумена.
Папа удовлетворенно улыбнулся.
– Вот-вот, отец. Та же проблема стоит сейчас и передо мной. Бог вручил мне управление не только монастырем, но и Церковью. Кто выше меня на этом свете?
Знаешь ли ты всю глубину ответственности, которая переполняет мое сердце? И как назвать того, кто препятствует моим решениям, как не вероотступником? Поэтому я и решил низложить отца Мозеса. Он распространяет нелепые суеверия. Слышал ли ты об истории с китом?
– Да, Блаженнейший Папа.
– И что ты думаешь об этом? Представь, до какого смеха может доходить невежество простолюдинов и обезумевших от гордости священников!
Отец Матта тяжело вздохнул. На этот раз Папа припер его к стенке. Теперь он мог бить его же словами. Ведь монах имел свое мнение относительно благоустроения монастыря, поэтому он не мог подобно преподобному Аммонию заявлять, что он держит отчет лишь перед Господом Богом. Настоящему монаху неинтересны дела, которые творятся в мире, а отец Матта теперь уже не мог о себе такого утверждать.
И в самом деле, имел ли он право перечить главе Церкви? Не было ли его противодействие лаврским старцам лишь тонкой формой личного самоутверждения? Отец Матта напряженно молчал – сейчас пройдет еще минута, Папа укажет день, в который его рукоположат в пресвитера и обратной дороги домой, в суровую и молчаливую египетскую пустыню, уже не будет.
– Блаженнейший Отец?
– Да, Матта. – Папа думал, что уже убедил монаха и немного расслабился.
– Я думаю, что не просто так этот огромный кит выбросился на берег.
– Что ты имеешь в виду?!
– Это был явный знак, предвещающий скорый конец света.
– Знак?! – Лицо Папы отображало игру самых противоречивых эмоций. Он понимал, что отец Матта хитрит – на самом деле, он, конечно, так не считал. Монах просто решил уклониться от рукоположения. Глава коптской Церкви был в недоумении, как ему поступить. Наконец, он покраснел от гнева и вновь махнул рукой в сторону монаха.
– Возвращайся в пустыню, Матта! И быстрей садись на своего верблюда, пока я не передумал!
Отец Матта вежливо поклонился, извинился за свое невежество и вышел во двор. Опасаясь, что Папа