Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты. Лев Толстой
ссылкой, Нехлюдовъ воспользовался представившимся случаемъ и бжалъ съ женою за границу. Теперь онъ живетъ въ Лондон съ женою, прошедшее которой никто не знаетъ, и, пользуясь уваженіемъ своихъ единомышленниковъ, усердно работаетъ въ дл уясненія и распространенія идеи единой подати.
Л. Т. 1 Июль 1895.
[ВАРИАНТЫ ОТДЕЛЬНЫХ РЕДАКЦИЙ]
(Печатаются в пределах каждой редакции применительно к порядку повествования в окончательной редакции романа.)
2-я РЕДАКЦИЯ.
** № 1 (рук. № 9).
Было 28 апрля. Въ воздух была весна. И какъ не старались люди изуродовать ту землю, на которой они жались нсколько сотъ тысячъ, какъ ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, какъ ни счищали всякую пробивающуюся травку, какъ ни дымили каменнымъ углемъ и нефтью, какъ ни обрзывали деревья и не выгоняли животныхъ, птицъ, – весна была весною даже и въ Москв. Солнце грло, воздухъ ласкалъ, трава курчавилась и зеленла везд, гд только не соскребали ее, березы, тополи, черемуха распускали свои клейкіе и пахучіе листья, липа надувала лопавшіеся почки. Кром галокъ, воробьевъ и домашнихъ голубей, по весеннему радостно готовящихъ ужъ гнзда, въ сады уже прилетла отлетная птица, скворцы занимали свои домики. Веселы были и животные, и люди, и въ особенности дти.
Было ясное, яркое весеннее утро, когда въ Таганской тюрьм, въ коридоръ женскаго подслдственнаго отдленія, гремя ружьями, вошелъ конвой, и вахтеръ, растворивъ дверь одной изъ камеръ, потребовалъ Маслову.
– Готова, что-ль, франтиха? Собирайся! – крикнулъ онъ.
Изъ двери камеры, гд ихъ было боле 10 женщинъ, вошла невысокая молодая женщина въ сромъ халат, надтомъ на блую кофту и блую юбку. На ногахъ женщины были полотняные чулки, голова была повязана блой косынкой, но такъ, что изъ подъ нея виднлись очень черные волосы, красиво обрамлявшіе блый, гладкій, невысокій лобъ. Лицо у женщины было измученное и болзненное; немного подпухшіе черные глаза косили; но,168 несмотря на это, женщина была не лишена привлекательности, если бы не болзненная блдность и тупое,169 унылое выраженіе лица.
– Ну съ Богомъ! Часъ добрый, – сказала ей, провожая ее, высокая старуха арестантка.
– Спасибо, не давай же имъ сундучка трогать.
– Не дамъ.
– Ну, ну, маршъ! – крикнулъ вахтеръ.
Женщина вышла. Изъ сосдней камеры выведена была другая женщина. Въ мужскомъ отдленіи, внизу, вывели еще мущину, и ихъ всхъ троихъ свели въ контору и повели по улицамъ въ Кремль, въ Окружный Судъ.
Дло