Сокровище затонувшего корабля. Валерий Гусев
к непрерывному и однообразному звуку цикад. И шороху волн по песку.
Но вот когда Профессор начинал очередной рассказ о затонувшем паруснике с грузом золотых монет, песня Боцмана глохла, а его красное от огня волосатое ухо поворачивалось, как у собаки. И ловило каждое слово рассказчика. В этом было что-то тревожное и жуткое…
Море было большое и лазурное. Небо – синее. Далекий берег – золотистый снизу и зеленый вверху. А мы сидели в лодке и ловили всякую морскую рыбу: лобана, кефальку, даже вредную скорпену. Собственно говоря, ловили мы с папой, а Алешка, скептически похмыкивая на наш улов, без всякой зависти мастерил на носу какое-то устрашающее приспособление из якорной вьюшки, лодочной кошки и яхтенных тросов. Чем-то похожее в целом на гарпунную пушку для охоты на китов. Или громадную удочку для ловли «вот такой рыбищи». Мы с папой посмеивались, но в глубине души не сомневались, что затея ему удастся. Любая, самая фантастическая идея превращалась, если мой братишка брался ее осуществить, в простенькую, быстро решаемую проблемку. Стоило ему, например, прочитать, как жители Простоквашина пошли с чемоданом в лес за кладом, он тут же с таким же успехом повторил их опыт. А однажды, дожливым вечером на даче, листая со скуки какой-то журнал, он узнал, что человеку, которому удастся создать летательный аппарат, приводимый в действие мускульной силой, положена громадная Нобелевская премия. Там еще говорилось, что пролететь на нем изобретатель должен сколько-то километров, через Ла-Манш, что ли? Алешка хмыкнул и на следующий день за полчаса соорудил конструкцию из велосипеда, двух зонтов и лопастей старого «вертилятора»… Хорошо, что папа в это время шел со станции. Он успел подпрыгнуть и схватить Лешку за ноги, когда тот пролетал над ним, разогнавшись с горки.
– Доволен? – сердито кричал Алешка, вырываясь из папиных рук и показывая, как скрывается вдали над лесом его летательный аппарат, приводимый в действие мускульной силой. – Кто-нибудь его поймает и премию вместо меня получит! Доволен?
– Я доволен, что ты остался с нами, – пыхтел папа, с трудом удерживая авиатора, рвущегося в бескрайние просторы. – Фиг с ней, с этой премией. Ты нам дороже.
Я уверен: когда Алешка узнает в школе, что вечный двигатель невозможен, он тут же – из спичечного коробка, катушки от ниток и еще какой-нибудь ерунды – создаст этот несоздаваемый двигатель, и тот будет работать хоть сто лет. А всякие ученые мужи будут скрести свои умные затылки и хлопать себя по мудрым лбам.
…Алешка осмотрел свое устройство, выбрал из нашего улова самого большого лобана, привязал его к кошке и, поплевав, как положено для рыбацкого счастья, зашвырнул в море. Плюхнуло здорово. И сейчас же под нами, в сумрачной зеленой глубине, у самого дна, метнулась серая тень. Трос натянулся, зазвенел, вьюшка-катушка начала бешено вращаться – рывок, и наша лодка, сорвавшись с якоря, помчалась в открытое море. Трос, косо уходя в воду, резал ее как бритва, казалось даже, что он шипит в воде, разогретый огромной скоростью. А за кормой бурлили буруны.
– Вот