Ключи Марии. Андрей Курков
Поэтому беглецам в основном удавалось легко преодолеть еще не видимую, но уже существующую границу. Неожиданно и «советы» пошли на уступку и «открыли» эту самую невидимую границу на целых три дня. А потом закрыли, выставили патрули и объявили охоту на беглецов.
Сын профессора Олесь Курилас не был настолько наивен, чтобы ждать чего-то хорошего от новой власти. Поэтому, хоть и не сразу, но он тоже отправился на ту сторону. Звал за собой и родителей, но профессор не мог покинуть родных стен, эти высокие стеллажи, забитые книгами. Не мог оставить свои рукописи – законченные и незаконченные. «Нет, как же я могу? Я их тут не брошу!» – сказал он и посмотрел с таким умилением на книжные полки, что сын только обнял его и уже без слов отошел. Какое-то время никаких известий о нем родители не имели, но в прошлом году один из подпольщиков, сновавших туда и обратно, сообщил, что Олесь в Кракове, работает в газете «Краківські Вісті» художником.
Вскоре жилья для новых граждан с востока стало не хватать, и новая власть нашла очень простой, но эффективный способ, как решить эту проблему – она насильно подселяла новоприбывшие семьи советских служащих в квартиры львовян. У профессора Куриласа было пять комнат, а стало две. В остальных трех поселилось сразу три семьи шумных коммунистов. К счастью, в квартире имелось два туалета, так что не пришлось свой делить с пришельцами. Однако общей стала кухня, где с утра до вечера хозяйничала теперь теща «госслужащего» и шумела кастрюлями, а когда присоединялись к ней еще две хозяйки, то возникал скандал, который только вечером могли потушить вернувшиеся с советской службы мужья. Кухней у профессора занималась служанка, которая готовила им есть, стирала и убирала, но ее арестовали после того, как она обозвала тещу «госслужащего» старой шваброй.
Этот постоянный шум за стенами – ссоры, детский плач, радио на полную мощность – сказывался, и профессор должен был затыкать уши, чтобы иметь возможность работать в тишине. Он перепробовал и вату, и мокрые салфетки, и пришел к выводу, что лучшими берушами могло служить свежее тесто – он быстро замешивал ложку муки с водой, лепил два шарика и все – можно хоть из пушки над головой стрелять. Жена, зная эту милую привычку мужа, должна была махать перед глазами рукой, чтобы он ее заметил, а потом писать ему на бумаге то, что собиралась сказать.
Но сегодня такой забавный способ коммуникации оказался лишним: было воскресенье, и все квартиранты пошли гулять в парк. В доме наконец воцарилась тишина. Только из уличных громкоговорителей доносились приглушенные марши, шум которых время от времени перекрывал своим звоном трамвай. Прекрасная возможность поработать, но их ожидал накрытый стол в гостиной у Марковича, с которым они вместе преподавали в университете.
Профессор снял очки и протер глаза. Перед ним лежал сборник документов крестового похода, но интересовал его только один документ – хроника, написанная рыцарем из Галича по возвращении домой из крестового похода. Эту хронику