Каникулы с невидимкой. Валерий Гусев
и пусть, – легкомысленно отмахнулся братишка. – Они ведь этого не знают.
– Узнают! Ищем патроны!
А внизу послышался грозный крик Карлсона:
– Карпухин! Где твой пистолет?
– Во!
– Алехин! Где твой пистолет?
Молчание.
А потом злобный вопль Карлсона:
– Идиот!
– А в нем патронов нет, – оправдался Алехин.
Мы лихорадочно обыскивали комнату, перевернули и выдвинули все, что смогли, даже матрасы на пол сбросили – патронов не было.
– Ищи, ищи, – подстегнул я Алешку, а сам начал сооружать баррикаду у двери. Чтобы выиграть время.
По лестнице опять затопали бандитские ноги. Но баррикада уже была готова: тумбочка, на ней – телевизор, на телевизоре – большая стеклянная ваза.
Но это не очень нам помогло. Мы не учли, что дверь открывалась наружу.
Правда, все равно неплохо получилось, когда бандиты во главе с Карлсоном распахнули дверь. Баррикада оказалась неустойчивой и рухнула прямо на них. Тумбочка, правда, устояла. Телевизор, увы, разбился с гранатным грохотом. Ваза, кстати, тоже – разлетелась на тысячу осколков об голову Карлсона.
Когда бандиты выбрались из-под обломков, на них опять смотрел неумолимый и грозный пистолетный ствол в моей руке. Правда, пустой.
– У вас патронов нет, – неуверенно сказал, кажется, Алехин. – Вот они, – и он потряс кулаком с зажатыми в нем патронами.
– У нас свои были, – сказал я и злорадно потряс пистолетом: – Вот они!
– Оставьте их в покое, – послышался властный голос Бабы Яги. – Я сама с ними справлюсь.
И она, оттолкнув тумбочку, смело шагнула в комнату.
– Вы ведь не станете стрелять в женщину? – уверенно спросила она.
«Особенно, в такую, – подумал я, – ее и так жалко». И опустил пистолет.
– Ну и зря, – сказал Алешка с досадой.
Баба Яга забрала у меня оружие. Бандиты, осмелев, ввалились в комнату.
– Они мне нравятся, – сказала старушка. – Из них выйдет толк.
– Письмо мы все равно писать не будем.
– Ну и не надо. Будете жить здесь. И Августа с его Дашкой я не отпущу…
– А если напишем? – спросил я. – Отпустите?
– Конечно! И вас тоже. За деньги.
– Честно? – спросил Алешка. И по его хитрому голосу я понял, что он что-то задумал.
– Еще как честно-то! – ухмыльнулся Карлсон.
– Нам надо подумать, – сказал я. – Посоветоваться. И с Августом Майским – тоже.
– Это наше условие, – сказал Алешка таким тоном, что было ясно – он ни за что не уступит.
Алехин посмотрел вопросительно на Карлсона, Карлсон – на свою маму. Та подумала и кивнула.
– Даю вам два часа, – сказала она, выходя из комнаты. – И приберитесь здесь.
– Еще чего! Кто натворил, тот пусть и убирает.
Да, они еще не раз пожалеют, что мы попали на этот шар. Это я по Алешкиным глазам понял.
Когда они убрали все осколки и обломки и оставили нас в покое, мы стали по-быстрому соображать – а нельзя ли как-нибудь попроще выбраться на волю?
Окошко