СЕТЬ 2.0.2.0. Диана Романовская
серое здание его встретила плотная брюнетка в простой голубой блузке из вискозы и хлопковой серой юбке. Свежая загорелая кожа, ни грамма косметики. Она была из тех женщин, которых не заметишь в толпе. Но если столкнёшься – рискуешь утонуть в этих бездонных глазах. И красивых завитках ее танцующих запястий. И запах, этот сладкий запах. Пряный восток.
– Здравствуйте, Кларк. Я – Мари.
На ее широком лбу поблескивала капелька пота. Над губой, в ложбинке, появилась другая. Похоже, с кондиционерами тут не очень.
Она вела Кларка по длинным серым коридорам. Дважды они поднимались и спускались на лифтах. Потом снова бесконечные коридоры.
Наконец, пришли.
14. Главный № 2
Кларк устало прикрыл глаза.
Пошел второй час, а переговоры ни на шаг не продвинулись.
Он сидел в сером кресле. Скромном, неудобном.
В кресле напротив сидел моложавый человек с бледно-василькового цвета волосами и уставшими глазами. Он вёл себя странно. То сидел и молча смотрел на гостя. Пристально, холодно, с улыбкой на губах. То вскакивал и начинал бегать вокруг стола. То замирал и смотрел в окно. То внимательно слушал, наклонив голову к правому плечу.
– Сколько вам? – спросил Кларк.
– 75.
– 75. Хорошо. Тогда почему бы вам просто не уйти?
– Уйти?
– Да, уйти. Вы не хотите играть по нашим правилам. Но вы как никто другой знаете, какая сила на нашей стороне.
– Да, я знаю. Сокрушительная сила.
– Тогда я не понимаю причин вашего упорства. Вы не торгуетесь. Ничего не просите… – он внезапно замолчал и пристально посмотрел на хозяина кабинета. – Не может быть!
– Что?
– В вас проснулась совесть? – расхохотался Кларк.
– Очень смешно.
– Просто скажите, что вас тревожит. Я помогу вам.
– Я не могу, не могу. Не хочу оставаться. И не могу уйти. Она меня съест. Она мне жизни не даст. Она сегодня меня полночи пилила. Устроила такую истерику, что вся прислуга сбежалась. Думали, что террористы напали.
– Она нашла записку от любовницы?
– Оххх, – грустно вздохнул он.
«Да, любовницей там и не пахнет».
– Я разбил ее любимую вазу.
– Вазу? Так дайте ей денег на десять ваз, и пусть замолчит.
– Так разве дело в вазе. Ваза – это просто повод. Она постоянно меня пилит. Работа для меня единственное спасение.
– О, женщины. Вся сладость в этом мире и вся горечь от женщин.
– Да. Только тут кроме горечи ничего не дождёшься. Я все сделаю. Но при одном условии. Она никогда, слышите, никогда не узнаёт, где я. Я все сделаю. А потом вы спрячете меня от неё. Думаете, мне нужно все это? – он взмахнул рукой в сторону городских небоскребов. – Как бы не так! Я сыт по горло. Я хочу покоя. Как же мне надоело растягиваться между всеми, изворачиваться, манипулировать, и тем пытаться угодить, и этим.
Он остановился и мечтательно закатил глаза.
– Хочу бабу, ладненькую такую, с формами. Лежать с ней хочу на песке, обнимать ее, засыпать с ней. И чтобы она молчала. Только улыбалась. И молчала. Представляете. Молча. И я с ней делаю все, что хочу. Хочу – глажу, хочу – хлопаю. А она улыбается от удовольствия