Сердце взаймы. Олег Рой
начинал проявлять магические способности, это считалось недобрым знаком. Так что если бы о магии снежков Кая стало бы известно, люди, скорее всего, решили бы, что парень проклят. Ведь он только что побывал в плену у Ледяной ведьмы, которая была даже не человеческой колдуньей, а воплощением северной стужи! Не исключено, что, в лучшем случае, Кая навсегда изгнали бы из Фалькании, да и в других королевствах он вряд ли сумел бы найти себе приют. О худших же вариантах они с Гердой старались просто не думать.
Вот почему когда Кай впервые смог заставить кружить в воздухе слепленный снежок, не прикасаясь к нему и пальцем, Герда уговорила его молчать. Не говорить никому, и никому, кроме неё, не показывать своих сил. Она боялась за Кая, да и он сам опасался… И того, что его сочтут злом, и того, что их с Гердой навсегда разлучат. Потому о колдовстве Кая знали только они вдвоём, и скрывали эту тайну даже от близких людей. Бабушка, которая растила их обоих, так ничего и не узнала. Но, чем больше времени проходило, тем сильнее Кай хотел открыться хоть кому-нибудь. Слишком уж тяготила его эта ноша, слишком трудно было вечно удерживать в себе волшебную силу, которая порой, казалось, так и рвалась наружу.
И сейчас был самый подходящий момент, чтобы хоть ненадолго выпустить магию, – ведь вокруг нигде ни души, никто их не увидит. Кай скатал ещё один снежок, подбросил его вверх, и тот разлетелся на льдинки у них над головами, блестя и переливаясь в лучах вечернего солнца, словно ледяной фейерверк.
Герда задрала голову и улыбнулась, залюбовавшись этим зрелищем. «Она красивая, – подумал Кай. – Красивая, когда улыбается или смеётся, красивая и когда хмурится, но иначе. Даже глаза словно бы меняют цвет. Они голубые, когда Герда радуется и серые, когда она печальна». Он подкинул в воздух ещё один снежок, на этот раз – выше, но улыбка Герды уже померкла.
– Кажется, я вижу сани, – Герда приложила ладонь к глазам, вглядываясь в белизну того, что лишь недавно было дорогой, петляющей меж побуревших осенних лугов.
Кай тоже различил сани: высокие, в таких же тёмно-красных и серебристых королевских цветах, что и карета, запряжённые парой гнедых лошадей. Они быстро преодолели снежные заносы и оказались рядом. Ещё раз извинившись перед «господами» за доставленные неудобства, кучер запряг терпеливо дожидавшуюся лошадь в сани третьей и объявил Каю и Герде, что готов доставить их в резиденцию принца и принцессы. Герда забеспокоилась было о карете, но кучер заверил, что ничего страшного не случится, когда снег растает, кто-нибудь из слуг съездит за ней.
Кай с Гердой забрались в сани, укрыв ноги тяжёлой медвежьей полостью, и кучер, убедившись, что они устроились со всем комфортом, тронул вожжи. Лошади сорвались с места с азартным ржанием. Герда выдохнула и сжала руку Кая: она всегда недолюбливала скорость.
Сани легко мчались по снегу, снова вызывая воспоминания о Ледяной ведьме, которая однажды схватила маленького Кая и увезла прочь из родного города. Пусть её сани были волшебными,