Заразиться счастьем. Людмила Филиппова
из села Заречное Омской области, за годы службы сдружились, демобилизовавшись, вместе возвращаются в родные края. Чем ближе к Омску, тем задумчивее становились оба и больше молчали, каждый думал о своём. Неожиданно Максим задал другу вопрос, будет ли его встречать сестра Надя. Павел отрешённым взглядом посмотрел на Максима, затряс головой, стряхивая с лица задумчивость, произнёс:
– Ты что-то спросил?
– Будет тебя встречать сестра?
– Не знаю, если родители получили телеграмму, может быть. Почему спрашиваешь?
– Хочу увидеть, ты много о ней хорошего говорил, да и на фотке она красивая.
Павел внимательно посмотрел на друга и улыбнулся:
– Влюбился в Наденьку?
– Почему сразу влюбился, – смутился Максим.
– Если приедет к поезду, я вас познакомлю, друг, не печалься и не красней, как девица на выданье. – Серьёзным тоном продолжил, – сестра у меня хорошая девушка, порядочная.
Состав медленно подъезжал к перрону, волнение и радость охватила парней, и оба лбами уткнувшись в окно, выглядывали встречающих.
– Макс, пошли, родители здесь и Наденька с ними, – Павел подхватил вещмешок, быстро направился к выходу. Максим поправил форменную фуражку на голове, пряжку на ремне, одёрнул гимнастёрку, накинул на плечо вещмешок, встроился в ряд выходивших в Омске пассажиров. На перроне людей много, он не увидел друга, решил, что тот не стал его дожидаться и вместе с семьёй уже ушёл, оглядывался по сторонам, ища глазами переход к вокзалу.
– Макс, ты чего встал как вкопанный? Знакомься, мои родители Иван Петрович и Анна Ивановна, сестра Надя.
Максим улыбнулся и протянул руку сначала отцу и матери друга, потом Наде, она несмело подала ему свою руку. Девушка была хороша собой: длинная русая коса, большие широко распахнутые серые глаза, стройная и невысокая, она вызывала щемящее чувство непременной заботы о ней и любования ею.
– У вас замечательное имя, – Надежда, – произнёс, волнуясь, – меня зовут Максим, очень рад познакомиться с вами. – Мысленно добавил: «Она будет моей женой!» – Надя смутилась и опустила глаза, отступила в сторону. Иван Петрович, узнав, что Максим едет в Заречное, предложил побыть этот день у них, так как автовокзал сегодня не работает. Максим поблагодарил за приглашение, но сказал, что будет искать попутку, всего-то сто сорок километров, к вечеру он будет уже дома. Расставшись с семьёй Павла, Максим двинулся в сторону автовокзала, он был уверен, там точно будет какая-нибудь машина или на худой конец телега с лошадью. Родители Максима не знали дату его прибытия, он в отличие от Павла телеграмму не посылал. Как и предполагал, возле автовокзала собралось несколько человек, переговаривались, что Федька вечером будет возвращаться домой, обещал за плату довезти до села. Максим спросил, могут ли его с собой в попутчики взять, на что получил ответ от сердитого мужика в малахае на голове и фуфайке, не смотря на тёплую погоду, что мест свободных нет, а солдатику привычно в армии марш броски делать, вот пусть и топает. За Максима вступилась пожилая женщина:
– Не слушай, милок, старого Митяя, если Федька сказал, что довезёт, то всех берёт. Только высадит он за пять вёрст от Заречного, молодой, быстро добежишь.
В Заречном Максим оказался ближе к полуночи, шёл по тёмному селу, слушал жизнь сельскую: где-то гармошка играла, где-то собака брехала, а вот и смех девичий совсем рядом раздался, идёт Максим и радуется, что мать с отцом сейчас увидит и Стёпку с Митькой, братьев меньших. Подойдя к дому, остановился. В окнах темно, тихо кругом, достал папиросу, закурил, сел на завалинку, вещмешок рядом поставил, медленно затягивается и выпускает дым через нос, волнуется, ещё одна затяжка и постучит в окно, потревожит сон родителей.
– Стёпка, кто-то сидит на завалинке, – послышался испуганный детский голос из открытого окна.
– Тятя, наверное, он часто так сидит, братку ждёт, – отвечает другой голос. Максим засмеялся, и громко говорит:
– Малышня, почему не спите? Выходите из укрытия, – встал, папиросу бросил на землю, придавил сапогом, – будите тятю с мамой, прибыл я домой.
– Ура-а-а, Максим приехал, тятя, мама вставайте, – громко закричали ребята.
Захлопала дверь, в доме поднялся шум, через некоторое время в дверном проёме появилась мать в ночной сорочке и накинутом на плечи платке и отец в рубахе и кальсонах. Смех мальчишек, плач матери, и покашливание отца смешалось в общий гул.
Встретили Максима хорошо, до рассвета проговорили, уже расходились ко сну, как отец решил обрадовать сына и объявил, что невесту ему приглядели из хорошей семьи, хозяйственную и приветливую, Настю Зимину, родители её согласие на замужество дочери дали. Максим смотрел на отца, на мать, молчал, слова на ум приличные не шли, а не приличные он родителям сказать не мог. Мать улыбнулась тихой улыбкой и почти шёпотом сказала:
– Сын, Настя хорошая девушка, слюбится, стерпится…
– Мама, тятя, давайте спать, рассвет уже, потом поговорим о женитьбе, – встал из-за стола и вышел на улицу. Солнце поднималось из-за горизонта несмело, бледной