Единственная для визиря. Дарья Ратникова
назначения никак не была похожа на нож. Амлон попробовала расширить дыру руками, получилось с трудом, но всё же ткань поддавалась. Наконец, она выглянула в импровизированное окно. Они проезжали по широкому мосту над синей лентой реки. Сутолока была такая, что выпрыгни она из повозки сейчас – и шагу бы не смогла ступить, не рискуя быть раздавленной копытами или получить бичом по плечам. Надо выждать удобный момент.
Наконец, они проехали мост. Народу на улице стало меньше, но повозка вдруг почему-то опять встала. Вперёд. Это её единственная возможность. Амлон сложила молитвенно руки, потом сжала губы, подняла подол платья повыше и вылезла через прорезь в повозке. Повозка была низенькой, с маленькими колёсами. Прыгать не высоко. Едва её ноги коснулись земли, она бросилась бежать так быстро, как могла, петляя в поворотах многочисленных улочек. Кажется, её побег всё-таки заметили, потому что она услышала какие-то крики за спиной и топот погони. Надо куда-то скрыться. Воздуха в лёгких уже не хватало, солнце пекло нещадно. Если она не убежит от погони, то хотя бы свалится от солнечного удара, похудеет, подурнеет от болезни и повелитель не обратит на неё внимания, и она припустила ещё сильнее. Переулок, поворот, потом ещё поворот. Кажется, оторвалась. Она немного замедлила бег и огляделась. Она стояла на маленьком тенистом дворике возле маленького разлапистого дерева с большими сочными плодами. Её окружало несколько лачуг, а посередине была арка. Там, наверное, выход в другие дворы. Она собрала всю волю и кинулась туда. И вдруг запуталась, как муха в паутине.
Под аркой было темно, и она не сразу поняла, что её схватила и цепко держит какая-то старуха. Амлон молча и яростно вырывалась, а старуха наоборот кричала что-то на неизвестном языке, громко кричала и держала цепко. Вдруг старуха перестала кричать. Амлон повернулась туда и замерла. Во дворик входил воин с ятаганом, тот самый, который вёл её. Он кинула старухе мешочек с монетами, подошёл и грубо рванул девушку на себя, потом взял за руку, сжав её до боли и потащил за собой. Амлон шла молча, кусая губы. По щекам катились слёзы. Лучше бы её убили на месте! Последняя возможность была упущена. Теперь за ней будут присматривать строже и ей уже не представится случая сбежать.
Воин привёл её на площадь, силой затащил в повозку. Амлон отрешённо отметила, что повозка была другой, из более плотной ткани, потом сел рядом с ней и всю дорогу держал её за руки, да так, что они начали затекать. Наконец, повозка остановилась. Воин вытащил её на улицу и повёл в огромное здание. Оно было великолепно. Настолько огромное, величественное и красивое, что заслоняло небо своим куполом. Оно отличалось от дома сына Камиле, как дворец в Тарсе от их с родителями лачуги. У неё даже на секунду захватило дух. Но потом воин больно дёрнул её за руку и громко выругался. Она поняла это по тону голоса.
Они вошли внутрь, но воин не дал ей осмотреться. Он повлёк её за собой, всё дальше и дальше по бесчисленным коридорам и анфиладам. Наконец, перед огромными дверями, обитыми золотой тканью со сложным