Мелочи геройской жизни. Алина Илларионова
как поплавок в проруби, так что пришлось собрать глаза в кучку, чтобы ненароком не разъехались.
«Шмурголак?» – удивился волчонок.
«Шмурголак!!!» – читалось в круглых как монеты глазищах страховидла, в котором Арвиэль с трудом опознал вдрызг пьяного ростовщика Демьяна.
– А-а-а… Хы-ы-ы… – мужик размашисто творил святые знамения, но поскольку с бутылкой он расставаться не пожелал, то со стороны казалось, будто Демьян предлагает выпить, да не может определиться кому – то ли случайному встречному, то ли пню, то ли кустам.
– Добрый вечер, уважаемый, – вежливо поздоровался аватар. Бархатистые крылья он так и держал перед мордой, сомкнув плащом: уши торчали над ними, а задние лапы с внушительными когтями – из-под них. В общем, желтоглазая «нечисть на курьих ножках» размером со сторожевого пса, одетая к тому же в типично графский плащ, выглядела оригинально. – Чудесная нынче погодка!
– Мгы-ы-да-а-а… – оставив попытки отмахаться бутылкой, ростовщик опустил руки.
– Не подскажете, как пройти к вашему омуту? Родич у меня там живёт.
– Хыть! – Демьян ткнул большим пальцем через плечо.
– Спасибо, – волчонок шаркнул лапой, выпустив когти на всю длину. – Не смею вас задерживать, уважаемый, можете идти.
Бочком-бочком обойдя чудо лесное, Демьян поспешил воспользоваться разрешением. За спиной Арвиэль услышал сдавленный вопль, стук выроненной бутылки и удаляющийся топот…
До чего ж людишки безмозглы! Мрак!
Когда за ветками блеснула речная гладь, Арвиэль перекинулся обратно, но грязь, увы, не отлипла. В таком виде на него и шмурголак не покусится – удерёт, теряя ласты (ну, или что у него там вместо лап), а возвращаться нельзя – Берен отругает и шпагу полировать не даст. До урочного часа, когда вылезает шмурголак, времени было навалом, и Арвиэль, брезгливо скинув рубаху, пошёл к омуту умываться-стираться. Он был безоружен, но ни капли не боялся: шипы на аватарьих крыльях по остроте не уступают стали, а выпустить их – секундное дело.
На изгибе река крутым серпом врезалась в берег. Арвиэль неспешно подошёл к кромке, меланхолично покусывая травинку, чтобы любопытство не толкнуло промеж лопаток, заставив бегать и орать, как тот витязь в глупой человечьей сказке, которую Симка рассказывал: «Выходи на смертный бой, лихо одноглазое!» Половодье было обильным, первозвон выдался дождливым, и поэтому вода ещё не окончательно спала, но для десятилетнего ребёнка берег оказался высоковат. Мостков к нему, увы, не прилагалось. Опустившись на колени, мальчик наклонился и черпнул воду горстью – тёпленькая, и звёзды сверкают, точно жемчуг в мамином ожерелье. И течение столь же быстрое, какой была Элейна Винтерфелл. Увы, это её не спасло, одну, окружённую семерыми в тесноте собственного дома.
Аватар смыл с лица грязь вместе с невыступившими слезинками и взялся за рубашку. Одной рукой он упирался в берег, а другой полоскал, но было жутко неудобно: рубашка окуналась