Две судьбы. Уилки Коллинз
действие любопытной комедии в Приманке подошло к концу, маленькая Мери положила руку на мое плечо и, приподнявшись на цыпочки, шепнула мне на ухо:
– Джордж! Пойдем со мной домой. Что я покажу тебе! Лучше, чем смотреть на уток.
– Что это?
– Сюрприз. Не скажу.
– А поцелуешь меня?
Прелестное маленькое создание обвило тоненькими загорелыми ручками мою шею и ответило:
– Сколько хочешь, Джордж.
Это было сказано совершенно невинно с ее стороны.
Невинно также поступал и я. Добрый, снисходительный управляющий, отвернувшись в эту минуту от своих уток, захватил нас врасплох среди изъявления нашей детской любви в объятиях друг друга. Он погрозил нам своим толстым указательным пальцем и с грустною, отчасти и недоумевающей улыбкой.
– О, мистер Джордж, мистер Джордж! – сказал он. – Разве одобрит батюшка, когда вернется, чтобы его сын и наследник целовал дочь управляющего?
– Когда приедет домой отец, – ответил я с большим достоинством, – я скажу ему правду. Я скажу ему, что женюсь на вашей дочери.
Управляющий захохотал и снова перевел взор на уток.
– Ладно, ладно! – услышали мы, как он говорил сам с собой. – Они просто дети. Нет еще надобности разлучать их, бедняжек, на время.
Мы с Мери очень не любили, чтобы нас называли детьми. Собственно говоря, Мери была девица десяти лет, а я – молодой человек тринадцати. Мы ушли от доброго управляющего в негодовании и вдвоем направились рука в руку к коттеджу.
Глава 2. Два молодых сердца
– Он растет очень быстро, – сказал доктор моей матери, – и становится чересчур учен для мальчика его лет. Возьмите его из школы, сударыня, на добрых полгода. Пусть он бегает дома, на чистом воздухе. А если вы найдете у него книгу в руках, отнимите тотчас. Возьмите мои рекомендации.
Эти слова решили судьбу всей моей жизни.
Вследствие совета доктора меня оставили праздным, без братьев, сестер или товарищей моих лет, бродить по полям и лугам нашего уединенного поместья. Дочь управляющего была, подобно мне, единственным ребенком и так же, как я, не имела товарищей для игр. Мы встретились в наших странствованиях на пустынных берегах озера. Начав с того, что были неразлучными товарищами, мы созрели и развились в настоящих влюбленных. Наш первый период любви закончился (до моего возвращения в школу) тем, что мы решили, не ожидая, когда повзрослеем, стать мужем и женой.
Я пишу не в шутку. Как нелепо ни покажется это «людям рассудительным», мы, двое детей, страстно любили друг друга – если когда-либо существовала любовь.
Мы не имели понятия ни о каких удовольствиях, кроме вполне невинного удовольствия, которое находили в обществе друг друга. Мы ненавидели ночь, потому что она разлучала нас. Мы умоляли родителей, каждый со своей стороны, позволить нам спать в одной комнате. Я сердился на мать, а Мери была огорчена отцом, когда они смеялись над нами и спрашивали, что мы еще выдумаем. Переносясь